|
Парадокс... С какого-то времени это слово стало для меня почти волшебным... через парадокс я смог понять, насколько гармоничен и правилен наш Божий мир. Для меня парадокс - это возможность бороться с человеческой логикой - самонадеянной и глупой, ибо, ставя себя в центр мира, человек обязательно забудет о Боге... Я говорю о логике, отчаянно пытающейся выжить внутри меня самого. Понимаю, что кому-то мои слова покажутся сумбурными и несуразными, но - вот вам и еще один парадокс, хорошо высказанный когда-то Тютчевым: «мысль изреченная есть ложь». А потому мне осталось умолкнуть и заняться другими делами, коих у нас с Машей немерено. Кстати, когда она в конце концов легла в постель, то, сама не подозревая об этом, выдала мне еще один парадокс: - Папа, ты не замечал такой странности: все говорят, что надо только сильно захотеть - и все обязательно сбудется. А по-моему, наоборот: то, чего тебе хочется очень-очень сильно, - или не сбывается... - Или оказывается тебе совсем ни к чему. И ты думаешь, а стоило ли это вообще желать? - Папа, а откуда... - Но мы же с тобой... - Одной крови... - Ты… - И я. Мы оба рассмеялись. Правда, немного устало. Слава Богу, пока все шло нормально. Завтра спрошу у Маши, почему она думала об этой странности. Вот, кстати, для нее - отличная замена слову «парадокс». Пусть будет странность. Глава 6. 1. Утром я напомнил Маше о ее вчерашних словах. Она сначала не хотела говорить, но в конце концов уступила моему последнему аргументу: - Мы должны доверять друг другу. - Я просто не хотела тебя огорчать. - Даю слово, что не огорчусь и приму твои слова спокойно. Маша на секунду задумалась, затем сказала: - Понимаешь, папа, странно как-то. Когда приехали - вроде все нормально было. И Мареевка понравилась. Ты правду рассказывал: очень все кругом красиво. Но вот когда мы здесь впервые ночевали... - Ну, говори. - Я и говорю... Обратно мне в Сердобольск захотелось. Там все... - Родное и близкое? - Да. И я даже поплакала немножко. - Вот я толстокожий! Спал как убитый - ничего не слышал. - А я старалась тихонько плакать. - Тихонько... Ох, маленькая моя! - И я обнял дочь. - Вот увидишь, еще день, другой - и ты начнешь привыкать к новому месту. Так всегда бывает. - И с тобой так было? - Конечно. Я же много раз из дома уезжал. Сначала из отцовского, затем от вас с мамой. Нет, скучать ты будешь по-прежнему, но острота переживания пройдет. А потом даже будешь удивляться, когда по нескольку дней кряду не вспомнишь о Сердобольске. - Я говорил все это, взяв дочь за плечи. - Ты веришь мне? — 22 —
|