|
- Мы сыты духовной пищей, мамочка. - Ой-ой, посмотрю я, что ты скажешь через час. Мы поднялись. Уже вечерело. Огромное красное солнце садилось за Голубицу, за окрестные поля и рощи. Умиротворение и покой словно разливались в воздухе. И я вспомнил, как три года назад на этом самом месте, впечатленный похожей картиной, я рассказал своим дорогим девчатам о том, как поэт Василий Андреевич Жуковский, подъезжая вечером к родному городу Белеву, увидел нечто похожее: тихая река, солнце, медленно уходящее за горизонт и окрасившее пурпурным цветом облака, воды, купола храмов... Увидел - и написал стихи. А через много лет еще один великий человек - Петр Ильич Чайковский написал оперу «Пиковая дама», в которой для дуэта Лизы и Полины взял стихи, написанные Жуковским. Тогда Маша сказала, что они с мамой обязательно выучат этот дуэт. Я вздохнул и уже хотел тронуться в путь, но рука Лены остановила меня. Это было большим чудом, чем письмо из далекой Ирландии: все трое мы вспомнили об одном и том же. По глазам девочек я это понял. - Ну, Машенька, покажем Николаю Васильевичу, что мы тоже кое-что умеем? - обратилась Лена к дочери. - Без проблем, - прозвучало в ответ. А потом... Потом над Голубицей, над притихшим вечерним миром зазвучала волшебная песня. Ее слова долетали до дальнего барского сада в Козловке, до домика лесничего Степана Андреевича на кордоне. И мне показалось, что не только Сердобольск, но и весь этот подлунный мир внимает пению моих близких: Уж вечер. Облаков померкнули края, Последний луч зари на башнях умирает, Последняя в реке блестящая струя С потухшим небом угасает. Все тихо... Рощи спят, Вокруг царит покой; Простершись на траве Под ивой наклоненной - Внимаю, как журчит, Сливаяся с рекой Поток, кустами осененный. Как спит с прохладою Растений аромат, Как сладко в тишине У брега струй плесканье, Как тихо веянье зефира по водам И гибкой ивы трепетанье. ...Когда, притихшие и счастливые, мы не спеша пошли по дороге к Сердобольску, нас окликнули. Из-за кустов черемухи быстро вышла незнакомая женщина. - Простите великодушно, сказала она. - Это вы сейчас пели? Здесь, на берегу? - Мы, - ответила Лена. - Не понравилось? - Что вы, наоборот! Мой дом рядом, он в Козловке крайний. Я корову свою доила, слышу, кто-то поет. Хорошо так. Вот, возьмите... - Что это? - Баночка молочка. Пейте на здоровье. Мы, опешившие, еще ничего не успели понять, как женщина повернулась и исчезла в надвигающихся сумерках. - Вот видите, - первой заговорила Маша, - теперь мы можем пением себе на пропитание зарабатывать, будем ходить по... - Но, увидев, что родители стоят по-прежнему тихие и растерянные, спросила: — 17 —
|