|
Наконец, попав на улицу, ведущую вдоль военной части, и убедившись, что по плану ему остается лишь свернуть с нее в первый переулок направо, и все, он дома, где ждет его волевая женщина, настоящая хозяйка, возможно, будущая его спутница жизни, он немного расслабился, размягчил сердце в предвкушении скорой тихой пристани, тепла и счастья, как вдруг увидел у колеса машины, застрявшей в снегу, кота. Кот, приметив сего воодушевленного молодого человека, зажег свои глаза и пронзительно заголосил. Ваня остановился, решив оторвать ему кусок колбасы, чтоб бедолага не околел, и кот, словно почувствовав Ванино расположение, приблизился и потерся о его ногу. И тогда Ваня, тронутый его лаской и решивший преподнести его в дар будущей своей хозяйке, просто подхватил его, засунул за пазуху и со словами: “Я тебе и кефирчику дам, и обогрею”, уже совсем по-свойски зашагал к дому, открывшемуся ему за поворотом и удостоверявшему в неложности обещаний: во всяком случае, при свете тусклого уличного фонаря выглядел он весьма привлекательно и просторно. Котик прижался к груди своего спасителя и затих, мурлыча, а Ваня с чувством великого облегчения вступил в свои новые владенья. Не успел, однако, он сделать и нескольких шагов, с тем, чтобы обойти дом с торца и отыскать нужный вход, как перед ним неожиданно распахнулась та самая дверь, о которой я ему несколько раз говорила как о вечно запертой, и перед ним возник какой-то замызганный, обтрюханный, скукоженный, вывалившийся Бог знает в какой канаве, лохматый, волосатый бомж. Увидев прямо перед собой Ваню, который, надо признаться, тоже производил впечатление, он горестно охнул и ринулся обратно, поспешно запирая дверь. Ваня тут же сообразил, что это, должно быть, тот самый уркаган, от которого ему поручено охранять владение, поэтому он хрипло гаркнул: “Стоять!”, вспрыгнул на ступеньки и ухватился было за край закрывающейся двери, однако при этом почувствовал, как котик тут же вцепился ему когтями в грудь, а драгоценный ключ выпал из его ладони и упал в снег. Пальцы его соскользнули, и роковая дверь захлопнулась, стремительно запираясь изнутри. Пока отец Дионисий открывал щеколду, Валентина, затаив дыханье, трепетала в своем непрочном укрытии, но, заслышав сиплый бас Вани, дверной хлопок и скрежет вновь запираемого засова, не выдержала и выскочила через другую дверь на кухню. Пробежав несколько шагов, она в темноте наткнулась со всего размаха на тачку, из которой повалились дрова. Хромая и потирая ушибленные места, в ужасе она устремилась в комнату и тут же попала в собственную ловушку, споткнувшись о валявшееся ведро и поскользнувшись на соевом масле. В конце концов она уселась на том же самом стуле, на котором еще несколько минут назад приходил в себя Дионисий: — 42 —
|