Полный годичный круг кратких поучений. Том II (апрель - июнь)

Мощи св. Феодосии были перенесены впоследствии в Константинополь, и частицы их находятся на западе в разных местах.

II. Св. Феодосия, явившаяся после своей смерти в сиянии славы для утешения скорбевших о ней родителей, которых она, без сомнения, и утешила, напоминает нам о той истине, что христианин, теряя близких и дорогих своему сердцу людей, может иметь духовное утешение в своей скорби.

Это утешение мы получаем от христианской веры.

а) Наша вера ясно говорит, что Сам Бог дает всем живот, что о Нем живем и движемся и есмы (Деян. 17, 25, 28), что Он мертвит и живит (1 Цар. 2, 6), и что ни едина от птиц падет на земли без воли Отца нашего; нам же и власи главнии вси изочтени суть (Мф. 10, 29, 30). А из этих слов ясно видим, что именно Бог дает любезных нашему сердцу, когда они рождаются; что Бог же и берет их от нас, когда они умирают, и что без Божией воли или без Божия попущения никто из людей ни рождается, ни умирает.

Но если дорогих нашему сердцу берет у нас, как должно нам твердо веровать, Сам Бог; то их взимание, как бы они ни казались нужными — для нас ли, для своего ли семейства, или для занимаемого ими в обществе места и звания, всегда должно быть следствием величайшей Божией любви к нам и к ним, – ибо можем ли думать, что Бог не продлил бы их жизни, если бы она была необходима для нас или для них? Неужели Он взял их для того, чтобы, например, не дать им времени для покаяния и исправления своей жизни? Неужели Он взял их для того, чтобы изранить наше сердце и тешиться нашими слезами? – Безумно было бы так думать о Господе Боге! Господь, милосердие Коего беспредельно, есть любвеобильный Отец человеков.

б) В самом деле, человек, смерть которого оплакиваем, оставшись в живых, мог подвергнуться какой-нибудь весьма несчастной участи, например, весьма продолжительной тяжкой болезни, при которой смерть была бы и для него и для нас величайшим благодеянием. И Бог, Который видит в будущем все так же ясно, как в настоящем, не оказывает ли нам величайшую любовь, если заблаговременно отнимает у нас любезного нам, избавляя его от несчастья, которое может быть ввело бы его и нас в какие-либо грехи и лишило бы вечного блаженства.

Также, не могло ли случиться, что человек, смерть которого оплакиваем потому, что он был для нас весьма любезен или нужен, впал бы, продолжая жить, в нечестивую жизнь и сделался бы для нас и для своего семейства постоянным упреком, а себе самому приготовил бы вечную погибель? Бесчисленные примеры вполне доказывают, что это, к несчастью, вполне возможно. Царь Соломон восшел на престол отца своего Давида с прекраснейшим сердцем. Но этот Соломон, который в цветущих летах своей жизни был так умен, так любил Господа, и так верно ходил правыми стезями Давида, св. отца своего, в преклонных летах впал сперва в гнусное сладострастие, а потом в самое постыдное идолопоклонство. Так глубоко могут падать даже лучшие и умные люди.