|
- Вай, какие молодцы эти немцы, - шофер-кавказец умудрялся вести автобус в потоке машин и при этом бурно жестикулировать, - пятнадцать лет машине, а бегает, как молодая. Точнее, как молодой – он же автобус. Год на нем езжу, веришь, - обращался водитель неизвестно к кому, - не сломался ни разу. Нет, вру, один раз под Серпуховом колесо лопнуло. И все. Слов нет, в «Мерседесе» ехать удобнее, чем в электричке, но, по большому счету Сидорина это мало заботило. И даже, может быть, в глубине души ему хотелось оттянуть встречу с Ломинцевском. Ведь пока он едет в автобусе, сероглазый скуластый парень являлся для Асинкрита реально существовавшим или даже существующим доныне человеком. И чем дольше Сидорин будет ехать, тем дольше будет жить вера в то, что стихи про донниковую Русь – не результат прелести, не злобная насмешка темных сил. Ох уж эта прелесть! Помнится отец Николай сказал тогда им с Лизой при встрече: - Какие-то мы все напуганные стали… - Кто – мы? – уточнила Лиза. - Божьи люди, добрая душа. Те, кто живет в последние времена и верит во второе пришествие. - А наши времена – последние? – не унимались терпеливо молчавшая до этого Толстикова. - А то как же? – удивился старик. – Посмотри вокруг себя, добрая душа, сколько зла! Нам бы помнить Его слова: не бойся, малое стадо, Я с тобой, а мы, обжегшись на молоке, дуем на воду. Мало молится человек – в прелести он, много молится – тоже прелесть. Не суди ни кого – вот и не будешь в прелести. Плач о своих, слышишь, добрая душа – о своих грехах – и Господь утешит тебя, твори милость, не ожидая за это награды – и Бог наш милосердный помилует тебя… Интересно, вдруг подумалось Асинкриту, а Гребенюк – Божий человек? Если он, к примеру, в Бога не верит, но человек очень хороший? Впрочем, в данном случае, говорить «очень хороший» даже неудобно как-то. Вот сняли янки фильм о Рембо – и смотрят наши мальчишки, разинув рот, как бьет этот Рембо пачками врагов Америки и свободного мира. И не знают они, что где-то рядом с ними живет человек, который не в кино, а на самом деле в одном бою уничтожил шестнадцать фашистов. Кто им расскажет, о том, что уже после того, как Германия капитулировала, полк, в котором служил Григорий Федорович, встал на пути двух эсесовских дивизий, прорывавшихся на запад, чтобы сдаться не советским войскам, а союзникам. Уже реял над рейхстагом флаг Победы, а наши ребята умирали, но стояли стеной перед озверевшим от страха и ненависти противником. В роте, которой командовал Гребенюк, в живых осталось всего десять человек. Сам он, будучи тяжело раненым, два дня не уходил с поля боя. Когда закончились патроны, бойцы пошли в рукопашную с немцами... Эх, а потом удивляемся, что многие мальчишки думают, что войну выиграли американцы и англичане, а мы вроде бы как и не при чем. — 170 —
|