Афонский патерик, или Жизнеописание Святых

В то время Римская церковь, обезсиливаемая на Западе Лютером, много заботилась, чтобы распространить свою власть на Россию и склонить русских к соединению с ней. Для этой цели со стороны папы послан был легат Николай Шонберг, который по прибытии своем в Москву начал распространять в народе «слово о соединении руссов и латинян». Он успел обольстить боярина Феодора Карпова, колебал и других; особенно мысли его о фортуне производили волнение в суеверном народе.

Преподобный Максим зорко следил за ходом дела и, вооружившись оружием правды, восстал против лукавства римского, разбил и опроверг все доводы и козни Шонберга, написав по этому поводу до 15-ти сочинений, преследуя на каждом шагу вероломство папистов; в то же время его мудрые писания были направлены против иудеев, язычников и магометан. Труды сии на время оберегали Максима от злобы распространившегося невежества, ибо не были противны духу времени.

Не страшился Максим страстей человеческих, ибо еще не испытал всей их силы. «Заповедь Божия повелевает нам, – говорил он, – проповедовать всем, вопрошающим нас о Евангельской истине, несмотря на злобу невежества». И он не щадил самолюбия, обличая пороки духовенства и вельмож. Столь яркий свет его учения был слишком тяжел для больных очей; ожидали только случая, чтобы раздраженное самолюбие могло пасть на ревнителя истины и благочестия, и этот случай представился в 1524 году. Великий князь Василий Иоаннович, скучая 20-летним неплодством супруги своей, добродетельной Соломонии, задумал расторгнуть брак с нею и вступить в новый с Еленой Глинской, чтобы иметь наследника престола. Так как закон евангельский и правила церковные не дозволяли расторжения брака по такой причине, то окружающие государя нашли полезным для достижения своей цели устранить людей, которые могли противодействовать сему намерению. Митрополит Даниил был на стороне Великого князя; старец Максим, как надлежало ожидать, на стороне правил церковных, и с ним вместе прямодушный друг его, старец Вассиан, потомок князей литовских, которого до того времени очень уважал Великий князь. Движимый ревностью, преподобный написал наставления Великому князю, в котором убеждал его не покоряться плотским страстям. «Того почитай истинным самодержцем, о благовернейший царь, – писал он, – который правдой и благозаконием ищет устроить житие своих подручников и старается всегда преодолеть похоти и безсловесные страсти своей души, ибо тот, кто ими одолеваем бывает, не есть одушевленный образ небесного Владыки, но только человекообразное подобие безсловесного естества». Тогда предстал недоброжелателям давно желанный случай отмстить иноземцу, который осмеливался осуждать русское. Донесли Великому князю, что Вассиан и Максим с друзьями своими творят укоризну царству русскому и по своему произволению искажают словеса церковных книг, обвинили и в подозрительных сношениях с двумя опальными боярами, Берсенем и Жареным, и даже в мнимых сношениях с послом турецким Искендером, бывшим в Москве, чрез которого будто бы Максим писал султану, чтобы шел войной на Россию, и невыгодно отзывался о военных силах Великого князя и его жестокостях. После девятилетних постоянных почестей внезапно схватили Максима в феврале 1524 года и без всякого расспроса бросили в кандалах в темницу Симонова монастыря, где он томился несколько дней. Затем Максима потребовали к суду и допрашивали, какие имел он сношения с опальными боярами, но добродетельному старцу нечего было таить из своих бесед, потому что многие приходили к нему за душеполезными советами. Он рассказал, что говорили ему умные, хотя и не приучившиеся к терпению бояре, открыл и то, что сам говорил им, когда жаловались, что недолго стоит земля, которая переменяет свои обычаи: «Нет, бояре, обычаи царские и земские государи переменяют, как лучше государству, но та земля, которая преступает заповеди Божии, та должна ожидать казни от Бога». Искренний во всех делах своих, не скрыл даже тайных мыслей души и о Великом князе, о задушевной жалобе своей на невнимание державного к слезам вдовиц, что могло быть отнесено и к Великой княгине Соломонии, ибо это было главным источником неудовольствия. Но не подействовали обличения Максимовы: в феврале был он посажен в темницу, в ноябре уже пострижена Соломония, а в январе вступил Великий князь в брак с Еленой Глинской: все сие совершилось в течение одного года.