|
Учение о четырёх Колесницах достаточно отчётливо выражено уже в "Записках о смысле Сутры о Цветке Дхармы" (кит. "Фахуацзин и цзи") Фаюня (467 – 529), влиятельного буддийского священнослужителя, получившего в 525 г. от императора высший духовный сан. Правда, рассуждения Фаюня не свободны от влияния "школы трёх Колесниц". С одной стороны, он признает, что Одна Колесница отличается от трёх повозок, но, с другой, как средство спасения тождественна Колеснице бодхисаттв. Таким образом, выделение Фаюнем четвёртой Колесницы несколько искусственно, а "пути" "слушающих голос" и "самостоятельно [идущих] к просветлению" оказываются в известной мере неполноценными. Концепцию четырёх Колесниц развил и систематизировал Чжии. Патриарх школы Тяньтай был последовательным сторонником доктрины о всеобщности спасения. Вопрос о трёх Колесницах и Одной Колеснице как их синтезе Чжии рассмотрел в трактате "Фразы Сутры о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы". Смысл толкования Чжии притчи о спасении детей из горящего дома сводился к доказательству невозможности достижения состояния будды с помощью только какой-нибудь одной из трёх Колесниц. Следование им является ступенями восхождения к обретению совешенного просветления, и только Одна Колесница Будды, воплощением которой является Сутра о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы, приведёт к желаемой цели. Другими словами, строится субординация "истин буддийского учения и "путей" спасения: совершенная "истина" и совершенный "путь", символизируемый Одной Колесницей Будды, являются синтезом на новом качественном уровне, а отнюдь не отрицанием, частных "истин" и "путей", выражаемых тремя Колесницами. Подобное толкование характерно и для Фацзана (643 – 712), третьего патриарха школы Хуаянь (Кэгон) (42). В конечном счёте, классичекие интерпретации Колесниц сводятся к трём толкованиям сущности Одной Колесницы: [1] "тождественная [трём] одна (кит. тунъи, яп. доити); [2] "отдельная одна" (кит. данъи, яп. танъити); [3] "объединяющая [три] одна" (кит. цзяои, яп. тоити). Следует подчеркнуть, что хотя рассуждения о Колесницах базируются на второй и третьей главах Сутры, т.е. на "вступительных проповедях", её истинное значение в полной мере выявляется с учётом "основных проповедей": живые существа не войдут в хинаянистскую нирвану, т.е. в "исчезновение", как "исторический" Будда Шакьямуни, а обретут все качества, присущие "вечному" Будде. В дальневосточной комментаторской традиции, начиная с монаха Даоаня (314 – 385), переводчика и комментатора буддийских сутр, принято делить буддийские сутры на три функциональные части – "вводная часть" (кит. сюйфэнь, яп. дзёбун), "часть, [раскрывающая] истинную суть" (кит. чженцзунфэнь, яп. сёсюбун) и "часть для распространения" (кит. люйтунфэнь, яп. руцубун или рудзубун). Первая представляет собой экспозицию предстоящего действа (в каком месте будут проводиться проповеди, кто на них будет присутствовать и т.д.), проповеди Шакьямуни или какого-нибудь другого будды) составляют "часть, [раскрывающую] истинную суть", в "части для распространения" повторяются – в виде тезисов или иносказательно – важнейшие положения, запечатлённые во второй части, для передачи их последующим поколениям. Композиция сутр чаще всего не соответствует трёхчастной схеме, и деление текста на части диктовалось прежде всего принадлежностью комментатора к определенной буддийской школе, поэтому известные в буддийском мире сутры могут иметь несколько таких делений. — 17 —
|