...Принятие страданий достигает кульминации во всеохватывающем сочувствии, способности чувствовать то, что переживает другой, когда страдает Однажды Будда и его помощник Ананда посетили некий монастырь и встретили там больного монаха, лежавшего без ухода, в своих собственных экскрементах и моче. Они принесли немного воды, вымыли монаха, подняли его и положили на кровать. Затем Готама стал упрекать других монахов в общине за то, что они не заботились о своем товарище. «Когда у вас нет ни отца, ни матери, чтобы заботиться о вас, – сказал он, – вы должны заботиться друг о друге. Кто помогает мне, должен помогать и больному». Отождествляя себя с больным, он подтвердил, что ключ к пробуждению лежит в отзывчивости и принятии страданий ближних как своих собственных. Внимательность к страданию, однако, не приводит к болезням и отчаянию. Чем больше человек свыкается с обусловленностью мироздания, тем меньше он подвержен подавленности и раздражению от боли (ибо она пройдет) и больше преисполняется радостью от самых простых вещей: видя, как распускается бутон; слыша, как волна набегает на пляж; касаясь руки другого человека (это тоже пройдет). Как в великой музыке, театре и литературе, трагическое восприятие жизни рождает странную, тревожную красоту. Автопортрет Рембрандта, адажио из последнего квартета Бетховена, муки короля Лира не подавляют, но облагораживают меня. Они трогают меня до глубины души, пробуждая острое восприятие того, что значит быть живым, а не мертвым. Крепко-накрепко усвоить, что все ваши ощущения мимолетны, мучительны и ненадежны, означает избавиться от причин, чтобы крепко держаться за них и пытаться ими управлять. Это начинает оказывать влияние на ваше отношение к миру, другим людям и собственной жизни. Ибо – как я буду искать утешение в чем-ли-бо, если я знаю, что оно не способно принести мне его? Зачем я буду возлагать надежды на что-то, что, как мне известно, не может их оправдать? Принять этот мир страдания означает бросить вызов моей врожденной тенденции видеть все с эгоцентричной точки зрения. Я не могу преднамеренно устранить жажду, независимо от того, как сильно я приказываю себе прекратить страстно желать чего-либо. В соответствии с принципом взаимозависимого происхождения, чтобы избавиться от жажды, требуется устранить условия, благодаря которым она возникает. Будда показал, что корень жажды лежит в неправильном представлении, что постоянное, необусловленное счастье может быть обретено в мимолетном, обусловленном мире. Как только вы поймете, что это невозможно, жажда начинает утихать и самостоятельно исчезает. — 118 —
|