Возвращение к истоку

Татах парама вашиате индрийанам.

Затем наступает полное обладание всеми чувства­ми.

Когда вы возвращаетесь домой, внутрь, внезапно, вы становитесь хозяином. В этом красота всего процесса. Если вы движетесь наружу, вы остаетесь рабом — и рабом мил­лиона вещей. Ваше рабство бесконечно, так как существует бесконечное количество объектов вашего желания.

Когда-то я преподавал в университете. По соседству со мной жил один профессор. Я никогда не встречал такого несчастного человека; он действительно был очень необыч­ным. У него было достаточно денег, ведь отец оставил ему довольно крупное наследство. Он и его жена жили одни. У них было достаточно денег, большой дом и все, что нужно — но его велосипед прославился по всему городу.

Этот велосипед был каким-то заколдованным. Никто другой не мог им пользоваться, потому что никто не смог бы ездить на такой развалине. Он был известен по всему городу, и он никогда не цеплял на него замок, потому что в этом не было необходимости — никто не мог его украсть. Люди пы­тались это сделать, но все время возвращали его обратно. Когда он ездил в театр, он оставлял его на улице. Он не ста­вил его на стоянку, потому что за это нужно было платить одну анну. Он оставлял его где-попало, и когда возвращался спустя три часа, находил его там, где бросил. Его колеса не были защищены рамами, не было звонка, на цепи не было покрышки, и во время езды он производил такой шум, что за версту можно было услышать, что приехал профессор.

Мало-помалу мы подружились. Я посоветовал ему:

— Это уж слишком, ведь все смеются над твоим вело­сипедом. Почему ты не избавишься от него?

— Что делать? Я пытался его продать, но никто не хо­чет его покупать.

— Никто не хочет его покупать, потому что он ничего не стоит. Просто пойди и брось его в реку

— и моли Бога, что бы никто не принес его назад!

— Я подумаю об этом.

Но он не смог.

Поэтому, когда приближался следующий его день рож­дения, я купил новый велосипед, самый лучший, который только смог найти, и подарил ему. Он был очень счастлив. На следующий день я ожидал, что увижу его на новом велосипе­де, но он снова появился на старом. Поэтому я спросил:

— В чем дело?

— Велосипед, который ты мне подарил, слишком кра­сив для меня, я не могу на нем ездить.

Велосипед стал объектом поклонения. Он мыл его ка­ждый день; я видел, как он за ним ухаживал. Он его чистил, натирал до блеска и так далее... Он всегда находился в его доме как предмет выставки, а он продолжал ездить на своем старом велосипеде — четыре-пять миль — дорога в колледж; четыре-пять миль, чтобы добраться до рынка — весь день. Было невозможно убедить его пользоваться новым велосипе­дом. Он говорил: «Сегодня дождь», «Сегодня очень жарко», и «Я только что натер его до блеска. Но вы ведь знаете, какие студенты — они все время шалят — кто-то может его поца­рапать. Нужно будет оставлять его у колледжа, и кто-то мо­жет поцарапать и испортить его».