Проблески золотого детства

Баба сказал: «Я понимаю, но он тоже должен измениться». Он не сказал ему, чтобы тот снова прикоснулся к моим ногам. В те несколько раз, когда мы снова встречались, ни Сачдева не смотрел на меня, ни я на него. Я боялся Бабу, Сачдева боялся меня. Когда бы он ни приходил, я просто начинал толкать Бабу, чтобы напомнить ему, чтобы он не говорил Сачдеве прикасаться к моим ногам. Баба говорил: «Я знаю, я знаю».

Я сказал: «Я знаю, я знаю» не поможет. Пока он не уйдет, я буду продолжать напоминать тебе. Или он будет играть на своей флейте, или говори, чтобы он ушел, потому что ужасно не только то, как он прикасается, но его лицо, само его присутствие, это что-то похожее на духовный рак».

И это стало соглашением, что если Сачдева хотел поговорить с Бабой, я был свободен, куда-нибудь уходил, просто чтобы заняться чем-то, просто как оправдание, чтобы мне не нужно было присутствовать. Или ему говорили, чтобы он сыграл на флейте. Тогда он мог принести звезды на землю, тогда он мог превратить камни в проповеди. Он был волшебником, но только тогда, когда играл. Я любил его флейту, но не любил самого человека.

Третий человек, Харипрасад, объединял в себе этих двух. Его существо также прекрасно, как его музыка. Он не так известен, как Панналал Гхош, и, возможно, он никогда таким не станет, потому что ему все равно. Он не будет играть на своей флейте по приказу… он не пойдет за политиками. У его флейты свой собственный аромат. Аромат его флейты может быть назван равновесием, полным равновесием, как будто вы идете по сильному ручью.

Я привел вам пример из Лао Цзы. Вы переходите очень сильный, быстротекущий, дикий ручей, и естественно, вам надо быть очень бдительными, иначе он унесет вас. Лао Цзы также говорит, что вы должны идти очень быстро, потому что ручей очень холодный, температура ниже нуля, возможно, даже холоднее. Быстро, но, тем не менее, сохраняя равновесие — это описывает то, что Харипрасад Чаурасия делает со своей флейтой. Неожиданно он начинает и так же неожиданно закапчивает, вы не ожидали, что он начнет так неожиданно.

Панналалу Гхошу требуется полчаса для вступления. В Индии так делают при исполнении любой классической музыки. Играющий на табле будет настраивать ее. Он будет стучать своим маленьким молоточком тут и там, настраивая, находя верное звучание. Игрок на ситаре будет натягивать или ослаблять струны, снова и снова проверяя, пришли ли все струны в созвучие или нет. Это продолжается почти полчаса, но индийцы терпеливые люди. Это называется подготовкой. Почему это нельзя сделать до того, как люди пришли? Или за кулисами, как это делается перед каждым спектаклем? Но странно, индийские классические музыканты должны подготовить свои инструменты перед лицом своих слушателей. Почему?