Неведомое путешествие. За пределы последнего табу

Но почему, почему это случилось на Западе? И это происходит и на Востоке, потому что Восток с каждым днем становится более и более «озападненным». Во всем образовании, в научных подходах Восток больше не чис­тый Восток, он уже загрязнен. Восток теперь становится тревожным, испуганным. Не замечали ли вы, что на Запа­де столько осознания времени, но на Востоке его не так много, и даже если оно есть, то только в культурных, образованных частях? Если вы приедете в деревни, там нет никакого сознания времени. Фактически, сознание времени — это сознание смерти: когда ты боишься смерти, время коротко. Столько всего нужно сделать, и дано так мало времени, ты осознаешь каждую прошедшую секун­ду. Жизнь укорачивается, если ты напряжен, если ты бегаешь кругами, делаешь многие вещи, пытаешься на­слаждаться всем, бежишь из одного места в другое, от одного наслаждения к другому — и ничем не наслажда­ешься, потому что так остро осознаешь время.

На Востоке люди не так остро осознают время, пото­му что они приняли жизнь. Может быть, вы не знаете, что в Индии мы назвали смерть так же, как и время.

Мы называем смерть «кала», и мы так же называем время «кала»; кала означает и «время», и «смерть». Ис­пользование одного и того же слова означает очень глу­бокое понимание, это очень осмысленно. Время есть смерть, смерть есть время: чем более ты осознаешь смерть, тем более ты осознаешь время, чем менее ты осознаешь смерть, тем менее осознаешь время. Тогда нет вопроса о времени. Если ты совершенно поглоща­ешь смерть жизнью, сознание времени просто исчезает. Почему на Западе — теперь и на Востоке — столько тревоги о смерти; настолько, что жизнью вообще нельзя наслаждаться?

Живя в безвременном мире, скалы счастливее чело­века; живя в мире, где смерть неизвестна, деревья бла­женнее человека; не потому, что они не умирают, но смерть неизвестна. Животные счастливы и празднуют, птицы поют, все существование, кроме человека, нахо­дится в блаженном неведении относительно смерти. Только человек осознает смерть, и это создает все ос­тальные проблемы; это источник всех проблем, дно всех проблем.

Так не должно быть, потому что человек — это вы­сочайшее и самое рафинированное, вершина существо­вания — почему так должно быть с человеком? Каждый раз, когда ты достигаешь вершины, почти одновременно с этим долины становятся глубже. Высокая вершина может существовать только с глубокой долиной. Для скал нет никакого несчастья, никакой долинной части, потому что их счастье тоже опирается на равнину. Че­ловек — это вершина, он поднялся высоко, но из-за это­го подъема, рука об руку с высотой возникла глубина, долина. Ты смотришь вниз и чувствуешь тошноту, ты смотришь вниз и чувствуешь страх. Долина — это часть вершины, долина не может существовать без вершины, а вершина без долины, они вместе, они — одно целое. Но человек, стоящий на самой вершине, смотрит вниз и чув­ствует тошноту, головокружение, страх, боязнь.