Неведомое путешествие. За пределы последнего табу

Теперь еще несколько вещей, которые еще более это прояснят. Не могу сказать, поймете ли вы, но будет не­много яснее.

Ты ходишь, ты идешь, ты вышел на утреннюю про­гулку. Сам язык: мы говорим, «ты идешь», — создает проблему; проблема в самом нашем языке. Когда мы говорим, что кто-то идет, то тут же предполагаем, что идет кто-то — есть «идущий». Мы спрашиваем, как это возможно, что идущего нет?

Будда говорит, что идущего нет, есть только ходьба. Жизнь не состоит из вещей. Будда говорит, что жизнь состоит из событий. И именно это в точности говорит и современная наука: есть только процессы, не вещи — события.

Даже сказать, что жизнь существует, неправильно. Существуют только тысячи и тысячи жизненных процессов. Жизнь — это только идея. Нет ничего, подобно­го жизни.

В один день вы видите в небе, что собрались тем­ные тучи, бьет гром и сверкает молния. Во время вспышки молнии разве вы говорите: «Есть ли что-нибудь за этой молнией? Кто бьет молнией? Что ударяет?» Вы говори­те: «Молния — это просто молния — за ней никого нет; это просто процесс. Нет ничего такого, что "дела­ет" молнию. Это просто молния».

Раздвоенность вносится языком. Ты идешь — Будда говорит, что есть только ходьба. Ты думаешь — Будда говорит, что есть только думание, думающего нет. Дума­ющий — только созданная языком видимость. Исполь­зуя язык, основанный на раздвоенности, мы все делим надвое.

Пока ты думаешь, есть пучок мыслей, да — но дума­ющего нет. Если вы действительно хотите это понять, вам придется глубоко медитировать и прийти к точке, в которой думание исчезает. В тот момент, когда думание исчезнет, вы удивитесь — думающего тоже нет. Вмес­те с думанием исчезает и думающий. Это была только видимость, созданная движением мыслей.

Ты видишь реку. Действительно ли она существует, или это только движение? Если удалить движение, будет ли река? Если движение удалить, река тут же исчезнет. Не «река течет»; река есть не что иное, как «течение».

Язык создает трудности. Может быть, именно из-за этой особенной структуры определенных языков Будда стал важным и значительным и укоренился только в Японии, Китае, Бирме — потому что их языки совершен­но другие. Очень важно понять, почему он стал так зна­чителен для китайского ума, почему Китай смог его по­нять, а Индия не смогла. У Китая совершенно другой язык, который совершенно не соответствует буддистской идеологии. Китайский язык не разделяет надвое. В ки­тайском языке, или в корейском, или в японском, или в бирманском, существует совершенно другая структура, нежели чем в санскрите, хинди, английском, греческом, латинском, французском, немецком — совершенно дру­гая структура.