|
Но, как я уже сказал вам ранее, это нечто, что выходит за пределы вашего понимания. Одно из высказываний Маршала Лухана говорит: «Средство - это послание». Некоторые критики заменили послание на массаж и таким образом, дали совершенно другое значение его словам. Точно так же мы говорим, что флейта Кришны - это зов любви к Богу. Тогда мне бы хотелось узнать, что означает игра Кришны на его раковине, Парджайне, на поле битвы Курукшетра. Имеет ли это какую-нибудь символику: что он носит свою флейту и оружие вместе? Есть такая шлока, станца в главе Бхагаватам, о Махаре, которая описывает игру Кришны с гопи следующими словами: «Йатхарбхата свапратибимба Вибрама - это похоже на ребенка, играющего со своей тенью». Каков внутренний смысл этой метафоры? Один мистик сказал, что «эго живого существа - это пища для Бога». Не это ли причина того, что Кришна внезапно исчезает из круга танцующих гопи в Махаре? Маршал Лухан - это великий мыслитель, и его слова: «Средство - это послание» очень важны. Он высказал нечто совершенно новое. До Лухана считалось, что послание и средство - это совершенно разные вещи. Считалось, что, несмотря на то, что послание приходит через средство, тем не менее, послание и средство - это совершенно разные вещи. Двойственный ум всегда так думал, он всегда все делил надвое. Он говорит, что тело и ум - это два разных существа: тело - это средство, а ум - послание. Он говорит, что движение и тот, кто движется, свет и светильник - отличны. Точно так же Бог и мир - отличны. И это двойственная точка зрения до сих пор преобладала, в результате чего возникла вера в то, что послание и средство - разные вещи. Я считаю Лухана недвойственным, адвайтавадином. Он сам, возможно, не осознает этого, но я называю его так. Именно он впервые создал новый, недвойственный подход к средству и посланию. Он имеет в виду, что то, что вы говорите, и то, как вы говорите - это одно и то же, что это не отлично. Для того чтобы понять это высказывание Лухана, нам нужно погрузиться вглубь этих слов. К примеру, когда скульптор ваяет свою скульптуру, он отделен от своего творения. Мы можем ясно это видеть. Когда статуя завершена, она остается отделенной от ее творца, они отдельные сущности. И нужен настоящий монист, адвайтин, чтобы сказать о том, что скульптура и скульптор - одно целое. Для нас будет сложно принять это. Наши глаза, наш интеллект, наш ум отказываются принять это единство. Эти слова кажутся совершенной фантазией. Завтра скульптор умрет, но его статуя останется. Нужны очень проникающие глаза, чтобы увидеть и сказать, чтобы сказать то, что скульптор будет жить до тех пор, пока будет жить скульптура. Даже если скульптора с его скульптурой разделит космическое пространство, он останется с ней единым целым в духовном смысле. Между ними есть духовное единство, которое будет длиться вечно, которое не может исчезнуть. — 171 —
|