|
Мистики, которые первыми заменили медитацию на не-ум, совершили огромный прорыв. Не-ум нельзя превратить в цель, ум не может поставить себе такое в качестве цели. Это просто абсурдно — как ум может поставить себе целью не-ум? Он скажет, что такое просто невозможно; ум — это все, никакого не-ума нет. Такова стратегия: не позволить тебе поставить цель. И ее поняли очень немногие люди: мы называем это не-умом именно для того, чтобы лишить ум цели. Так что все больше и больше входи в состояние не-ума. Просто устраняй воспоминания, устраняй игру воображения, очищая и проясняя текущий момент. И когда это состояние углубится, когда усилится твоя способность пребывать в не-уме, просветление придет само собой. Просветление — это просто признание твоего существа, признание его вечности, признание того, что смерти не было прежде и она не наступит, смерть — это фикция. Увидеть свое существо в его предельной обнаженности, в его абсолютной красоте, в его величии, в его безмолвии, в его блаженстве, в его экстазе — все это подразумевается под словом «просветление». Стоит тебе отведать этого нектара, и ум ослабит свою хватку. Потому что ты находишь нечто настолько высококачественное, настолько удовлетворяющее, дающее столько полноты, что ум чувствует: он исчерпал себя. Он выглядит уродливым и принес тебе только страдания, волнения, тревоги. Что он дал тебе? Его хватка ослабляется, он прячется в тень и постепенно совсем исчезает. Ты продолжаешь жить, но теперь живешь от момента к моменту, а то, что ты получил в качестве побочного продукта маленького проблеска не-ума, продолжает расти. И этому росту нет конца. У просветления есть начало, но оно никогда не заканчивается. Никто не говорил этого прежде. Говорили, что просветление — это совершенство, а совершенство означает невозможность роста. Оно происходит однажды, и тогда любой рост, любая эволюция завершены. Но на основании собственного опыта я могу авторитетно заявить, что никакое состояние, в котором ты застрял надолго, не может быть экстатичным, не может быть исполнено блаженства. Ты начнешь принимать его за нечто само собой разумеющееся. Оно было экстатичным, потому что прежде ты жил в агонии и по сравнению с былой агонией это был экстаз. Твоя жизнь была полна боли, ты был изранен, — и на этом фоне новые переживания дарили тебе удовлетворение, чувство завершенности. Но потом, день за днем, месяц за месяцем, год за годом, жизнь за жизнью ты забывал об агонии, забывал вкус боли. И в результате этого забвения твое просветление кажется чем-то обыденным, чем-то само собой разумеющимся, постылым и мертвым. Экстаз тот же самый, но ты уже не переживаешь его так, как прежде. Это полная остановка — а жизнь не знает полных остановок. — 143 —
|