Одно печально: уж очень широко раскинулось недовольство своею жизнью и уж очень громки эти вопли на свою "несчастную" судьбу. Конечно, не действительная нужда, в большинстве случаев, порождает их, но то же дикое, жадное стремление самости к накоплению и использованию в целях самоуслаждения материальных благ. Этот рев самости нередко вызывается завистью: почему имеет он, а не я? В этих жалостливых причитаниях виден угрожающий изгиб человеческого мышления, устремленного не в сторону эволюции. И еще печальнее слышать эти жалобы от людей, которые уже не слепыши посреди океана жизни. Прежде всего, не принимается во внимание карма. А заслужил ли ты лучшую жизнь? А, может быть, платишь старые долги? В этих случаях всякое недовольство и ропот лишь напрасное усложнение положения. Также редко кто признает в сердце своем, что духовное восхождение не должно, да и не может зависеть от материальных благ. Духовное восхождение возможно всегда, при любых внешних обстоятельствах, и если они для кого-то тяжелы, то пусть пеняет на себя, создавшего их прошлым мышлением. Напротив — чем больше страдает благополучие, тем успешнее совершается продвижение. Учение говорит: "Мы очень расположены к словам, где входит понятие блага. Но одно из них совершенно противоречит Нашим обычаям — это благополучие. Действительно, исследуйте историю человечества и убедитесь, что никогда ничто великое не создавалось среди благополучия". (Иерархия, 185). Да и странным кажется, чтобы человек, погруженный в завоевание духовных высот, уделял чрезмерное внимание материальным устремлениям. Всем, вероятно, приходилось наблюдать человека, погруженного в успешное решение какой-то важной задачи; разве в этот момент его можно было бы оторвать от занятий предложением пойти в театр, разве будет он разбираться во вкусе пищи, когда, наконец, почувствует голод, разве будет он долго спать? Истинно, в такие минуты он просто забывает обо всяких материальных благах, и только крайний голод и бессонница заставляет его вспомнить о долге перед физическим своим естеством. Также вспоминается рассказ о ламе, посаженном в тюрьму: оказалось, что тишина помещения настолько способствовала духовным занятиям ламы, что он даже не хотел уходить из этого места, в то время как взыскующие плотных благ и подумать без ужаса не могли о нем. Никто не хочет садиться между двух стульев, но губительное раздвоение мышления, так называемая половинчатость, как-то допускается и, как кто-то думает, может существовать при духовном восхождении. — 62 —
|