|
Беседа с Чалмаевым на платформе Софрино скрашивает нам часы ожидания. Чалмаев еще дважды бегал в буфет, прикладывался к рюмке, а вернувшись, тянул меня за рукав, уговаривал включиться в литературную борьбу, ездить за границу и отдыхать в Домах творчества. – Я вот только вернулся из Франции. Посылали от Союза... И вообще: Союз писателей – это реноме, куча разных привилегий... – Хочется тишины. Писать мне надо. – Нет, нет, старик, – ты резкий, прямой, и язык у тебя подвешен, – такие нам вот как нужны! – Кому это вам? – вновь встревает в разговор Надежда. – Я недавно статью твою читала, так из нее не поймешь, какому богу ты молишься... Надежда в своем репертуаре: режет правду-матку в глаза. Чалмаев трясет головой, прядает бесцветными глазками, воротит в сторону лицо. И уже совсем тихо, так, что я едва слышу, шевелит припухшими от коньяка губами: – Нужна гибкость, политес... Кивает в сторону Надежды: – Им не понять... Их бы... в нашу шкуру... Хе-хе... Узнали бы, как тут у нас, в литературных конюшнях. Электричка подкатила, и мы стряхнули груз беседы, становившейся утомительной. Чалмаев поспешил в вагон, мы – в другой. Мне бы хотелось продолжить с ним беседу, но я не желал подставлять своего товарища под удары не искушенной в литературных делах Надежды. Надежда продолжала метать в его адрес стрелы: – Я всегда чувствовала в нем какую-то неискренность, но чтобы так вот... вилять хвостом? – Ты хочешь видеть в нем Белинского, а он не может быть таковым, ныне все так устроено; наши критики похвалы и комплименты раздают в соответствии с чинами. Или еще другой принцип действует: ты – мне, я – тебе. Прочел ей стихотворение, которое недавно встретил у молодого автора: Сегодня без знакомства – никуда, Везде нужны предательские связи, Без связей – лишь, пожалуй, газ-вода Холодная... на стопроцентном газе. Балык – за норку, кофе – за икру, Хрусталь – за оду, песня – за дубленку! Все втянуты в азартную игру. – Эх, снять бы этот мир на кинопленку! Надежда моя, прослушав стихотворение, приумолкла. Она в душе будто бы простила критика с гибким проницательным умом и трусливым сердцем. В раздумье проговорила: – Да, конечно, – не он один. Странно как-то все устроилось в нашем Отечестве: с одной стороны, технический прогресс, герои космоса, с другой – падение нравов. К чему это нас приведет? Как думаешь, выберется Россия из этой трясины? Долго я потом, после того, как мы приехали домой, думал о встрече с моим старым товарищем. Вспоминал наши молодые годы. Тогда Виктор Чалмаев был другим, – мы его любили и многого от него ждали. — 46 —
|