|
Время шло, и я старел. Я начал торговать мясом. Я приносил мясо в деревни в горах Виндья и продавал там лучшую часть, а что не продавалось, я резал на кусочки и сушил в грязном месте. Когда я был голоден, мне часто приходилось драться с другими членами племени за мясо. Мое тело стало черным, как смоль. Живя в грехе, мой разум тоже стал склоняться в сторону греха. Хорошие мысли и чувства ушли. Мое сердце перестало со-чувствовать, сопереживание сошло с него как старая кожа со змеи. Сетями и силками и капканами я вызывал страдания зверей и птиц. Я на собственной шкуре чувствовал все изменения погоды, нося только набедренную повязку. Так я провел семь лет. Связанный цепями дурных наклонностей, я становился берсерком от злости, грязно ругался матом, рыдал когда не везло, и ел гнилое мясо. Я очень долго жил в этом месте. Меня несло как сухой лист по ветру, как будто единственной целью моей жизни было чтобы пожрать. Потом случилась засуха. Воздух был таким горячим, что казалось от него сыпятся искры. Лес сгорел, от него остались одни уголья и пепел. Люди начали умирать от голода. Они шли за миражами в надежде найти воду. Они принимали камни за мясо и грызли их. Некоторые начали есть трупы. Некоторые за этим даже грызли собственные пальцы, измазанные кровью мертвых тел. Таково было ужасное состояние голода. То, что раньше было цветущим лесом, стало походить на огромный крематорий. То, что раньше было приятными рощами, было наполнено предсмертными криками. Царь продолжил: Из-за голода многие люди ушли с насиженных мест куда глядели глаза. Другие, слишком привязанные к женам и детям, которые не могли идти, погибли. Многие другие были сожраны дикими зверями. Я тоже решил уйти оттуда, взяв с собой жену и детей. Уйдя далеко, я остановился в тени большого дерева, спустил с плеч детей и забылся на долгое время. Самый младший из моих детей был мал и невинен, а потому я любил его более остальных. Со слезами на глазах, он требовал еды. Хотя я сказал ему, что мяса нет, он по-детски настаивал, не в силах терпеть муки голода. Я сказал ему в изнеможении: «Ладно, ешь меня!», и он ответил без раздумия «Дай мне». Меня растрогала привязанность и жалость. Я видел, что ребенок не может далее терпеть. Я решил покончить с собой чтобы прекратить страдания. Я развел погребальный огонь и как только я вошел в этот огонь, я вздрогнул – и увидел себя в этом зале и вас вокруг меня. (Как только царь договорил, уличный жонглер пропал). Министры сказали: — 47 —
|