|
Поэтому все рассуждения, в которые вторгается это пустое слово, непоправимо порочны. Другой источник смущения: современная наука, которая смешивает феномен жизни с разумом и с феноменами физико-химическими. Странно, что научный ум, наиболее кантианский, когда перед ним встает этот вопрос о жизни и смерти, внезапно забывает, что физико-химические феномены тоже являются только нашими представлениями, так же, как и сам феномен жизни; и что причинная связь, благодаря которой соединяются и те и другие - только форма, категории нашего ума; что науке никогда еще не удавалось познать саму материю - ту нуменальную субстанцию, которой чужды и внешние формы, и наши представления, и которая и есть первопричиной наших представлениях о жизненных феноменах. Нельзя быть кантианцем частично: нужно быть им полностью или вообще не быть. Таким образом, все теории материалистов-псевдокантианцев рушатся. В действительности здесь так же, как и всегда, когда мы желаем пойти дальше простой констатации изменений в нашем ощущаемом мире, изменений, которые мы можем только произвольно приписывать причинам, чуждым и внешним нашим представлениям, мы должны будем повести наши исследования в самой нашей мысли. Единственный разумный способ определить смерть - это сказать, что она взаимодействует с разложением системы представлений, которую мы отождествляли или с нашим "я", или с предполагаемым внешним нуменом, аналогичным нам самим. Исходя из этой предпосылки, можно придти к тому пониманию смерти, которое предлагается тайной доктриной. Однако наша цель заключается не в философствовании; вернемся к экспериментальному оккультизму. Считать смерть всегда одинаковым простым феноменом - большое заблуждение. В то время, как мы привыкли рассматривать жизнь под множеством форм, смерть мы крайне унифицируем. Касается ли она дерева, собаки, человека - мы рассматриваем ее как один и тот же феномен без вариаций и разновидностей. В действительности все обстоит иначе. Нет двух людей, у которых была бы одинаковая смерть. По очень важной причине смерть не одно и то же для человека, для животного, для растения и для минерала. Сложно сказать, что смерть в том смысле, который мы ей придаем, в растительном мире не существует, за исключением случаев исчезновения целой породы. Можно утверждать, что она существует не в виде определенной индивидуальности, как-то: дуб, бук и т. д; но только как ботанический род "бук", или род "дуб" и т. д. Правда, некоторые растения, больше чем другие, приближаются к той индивидуальности, которую можно найти в животном мире, но только в зачаточной форме, в некотором роде в форме стремления. — 77 —
|