Я приветствую в тебе Бога

• Ох и сладка же она была, - продолжил он. – Если можно применить такое выражение, я бы даже сказал неистово сладка. У меня нет слов, чтобы передать то, что происходило при близости с ней. Ну и юность. С того времени я понял, что ради таких моментов я готов на все. Я так испугался ее потерять. И тут же сделал ей предложение. И представляешь, она согласилась. На следующий день мы подали заявление в ЗАГС. А потом она исчезла и не появлялась три недели. Знала бы ты, что творилось со мной в эти дни. Почему-то первое, что я подумал – что с ней произошло несчастье, может быть она даже погибла. Я обзванивал ее родителей, подруг. Бегал по городу по всем местам, где только она могла появиться. Рыдал ночами напролет. Напивался. Как только с ума не сошел? Через три недели звонок. На том конце провода она, пьяная в зюзю. "Приезжай по такому-то адресу и забери меня!" Не важно, что это была какая-то сомнительная общага, что она была пьяна… Я был счастлив. От счастья сам дернул стакан "Столичной". Так мы оба пьяненькие завалились ко мне домой, под родительское благословение. Потом была свадьба. Праздновали у ее родителей. В разгар гуляния кто-то ей позвонил и она в коридоре полчаса болтала по телефону. Я нервничал, особенно когда выглянул в коридор и услышал, что она кокетничает. Повесив трубку, она сказала: "Мне надо уйти, всего на несколько часов". Я понял, что она сейчас уйдет и я опять ее потеряю. Пришлось силой затащить ее в маленькую комнату. Удерживать ее уговорами, ласками. Она поначалу царапалась, кусалась. А потом опять отдалась. И это вновь было нечто. К гостям мы вышли, когда те уже начали расходиться. Они смотрели на нас понимающе – молодость, дескать. Был бы я дальновиднее, мог бы понять, какой будет наша жизнь при таком ее начале. Но я был ослеплен, я был влюблен, я был счастлив, что женился на самой желанной и прекрасной девушке. "И пусть у нее капризы, это постепенно пройдет", - надеялся я.
• Ну и что, прошло? – спросила Настя.
• Я не зря назвал ее Лилит. Такое не проходит. Я думал, появятся дети, она станет спокойнее. Но детей она категорически не хотела. А если залетала, то делала аборты. Изменять, как я потом узнал, она мне стала с первого же месяца. Часто уходила из дома "к подруге". Возвращалась пьяная, устраивала скандалы. Я же в результате оказывался виноват. Я тогда еще и помыслить не мог, что она мне изменяет. Вокруг нее был ореол добродетели. Вот когда она первый раз на второй год нашей совместной жизни исчезла из дома на месяц, и я опять чуть не сошел с ума, ежедневно обзванивая морги и больницы, то когда она вернулась, ей пришлось уже признаться во всем. И опять я был счастлив тем уже, что она хотя бы вернулась, что она жива. Потом у нее вошло в привычку исчезать на несколько дней, на неделю, иногда на две. И я уже точно знал, что она с кем-то трахается, но неизменно прощал, потому что когда она возвращалась и отдавалась мне, ты знаешь… Тогда я за это готов был жизнь отдать. Представляешь, она умудрялась так все обставлять, что, что бы ни происходило, виноватым оказывался я. И не просто оказывался, я чувствовал вину. Она ничего не делала с умыслом. Она не была стервой, которая извлекает из чего-то выгоду. Она была абсолютно стихийным существом. А я позволял ей вытворять со мной все, что угодно. Устраивать скандалы, сцены, напиваться, блядовать – лишь бы только она оставалась со мной. Это опьянение длилось семь лет. Я уже закончил университет и работал как психолог. Брался за трудные случаи. Был авторитетным судьей чужих семейных драм. А там, где дело касалось моих взаимоотношений с Лилит, я был ослеплен. Лилит – ипостась Великой и Ужасной Матери. Как много сладости я вкусил за эти семь лет и как дорого за это заплатил… Можно сказать, что я был на положении раба. Мой друг и коллега, знавший, что происходит в моей семейной жизни, пытался открыть мне глаза. Ему понадобилось для этого несколько лет. И только когда Лилит "угостила" меня триперком и опять попробовала обернуть дело так, что это я виноват, что это я мол ее заразил, и я, с момента свадьбы не спавший ни с одной женщиной, кроме нее, чуть было не начал в это верить, вот тут я впервые за семь лет взорвался. Впервые я поднял на нее руку. Естественно, мне было объявлено, что ноги ее больше здесь не будет. И она ушла навсегда. Полгода я не мог смотреть на женщин, потому что в сердце моем продолжала жить Лилит. Сама же она пропала неизвестно куда. Бог знает, может быть она и сейчас столь же непостоянна, стихийна и разрушительна. Потом уже, в последнем нашем выяснении отношений, она сказала, что не было почти ни дня без измены. Может быть она приукрасила со злости на счет каждого дня. Бывало, мы неделями не расставались. И это были счастливейшие недели. Но мужчин у нее было за эти семь лет… что комаров в июльский день на Карельском перешейке.

Василий прервал свой монолог, помолчал немного, заварил чай. Настя не ожидала увидеть его таким. Мало того, что разговорчивым. Но еще и артистичным, ярким, пылким. Он говорил так проникновенно, что это стоило хорошего спектакля с отменной игрой актеров. Но волна угасла и вот перед ней сидел тот же хмурый, угрюмый, потухший человек.