|
Во все времена в качестве декора крестов применялись символы Древа Жизни (по одной из легенд, крест Распятия был сделан из дерева, выросшего из ветви, унесенной Адамом из рая, по другим – сделан из дерева, выросшего на могиле Адама, похороненного на Голгофе, отсюда – часто встречающаяся тема скелета, или черепа в основании креста), и в данном случае от центра расходятся четыре трилистника, в теории причинности олицетворяющие Вселенскую силу. Общее количество лепестков – 12. Цифровой код числа 12 – также весьма почитаем в богословии ( 12 апостолов, 12 ангелов и 12 врат небесного Иерусалима,…) Изображение стены за образом распятия, как стены Иерусалима, несет сразу несколько символических понятий. Церковь всегда придавала особенное значение тому, что Распятие произошло за стенами города. “потому Она (Жертва) принесена вне города, за его стенами, дабы ты знал, что эта Жертва вселенская, дабы ты знал, что это приношение за всю землю, и что это – общее очищение всего естества нашего” – Иоанн Златоуст. Сам символ распятия на фоне стены символизирует евангельское выражение “Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет.” (Иоанн 10, 9). Распятие, как образ врат, и рунические символы врат по бокам – символизируют образ стены Небесного Иерусалима: “12. Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов; на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых: 13. с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот.” (Откр.21:1-27). Присутствие “темы” Небесного Иерусалима – призвано отразить Вечную Жизнь в Граде Небесном. На лучах – балках креста расположены символические изображения Триединого Господа – треугольники с исходящим сиянием, образованные видимыми частями двух рунических символов - защитных зеркал “Аль-Го”. Несмотря на использование “канонических” мотивов и символов при построении композиции, имеется также и существенное отличие, но оно вполне разрешимо для занимающихся по методике причинности. Тут, вероятно, стоит вновь вспомнить работу П.Флоренского “Иконостас”: “В отношении к духовному миру Церковь, всегда живая и творческая, вовсе не ищет защиты старых форм, как таковых, и не противопоставляет их новым, как таковым. Церковное понимание искусства и было и есть и будет одно — реализм. Это значит: Церковь, “столп и утверждение Истины”, требует только одного — истины. В старых ли или новых формах истина. Церковь о том не спрашивает, но всегда требует удостоверения, истинно ли нечто, и, если удостоверение дано, — благословляет и вкладывает в свою сокровищницу истины, а если не дано — отвергает.” (По определению же Абд Ру Шина : “практика есть критерий истины”). — 84 —
|