Шаманы, целители, знахари

Сеанс длился в течение часа, под крики и призывы неизвестных существ. И затем произошло нечто, что повергло в ужас нас, никогда еще не присут­ствовавших при усмирении разбушевавшегося божественного существа. «Китовая борода» прыгает вперед и хватает старого благонравного Кигиуна, который стоит поблизости и напевает веселую песню, обращаясь к Ма­тери морских животных. «Китовая борода» хватает Кигиуна мертвой хват­кой за горло, с невероятной силой начинает таскать по залу и затем вталкивает в толпу. Раздаются два жалобных гортанных звука, но вскоре Кигиуна начинает давиться, так что не может больше произнести ни звука. Но затем какой-то шепот внезапно начинает раздаваться из его уст и в то же самое мгновенье он впадает в состояние экстаза. Он не оказывает боль­ше никакого сопротивления, но следует за «Китовой бородой», который все еще держит его за горло, и оба носятся, шаркая по полу ногами, без всякого смысла и направления. Мужчины становятся перед большой стеатитовой лампой, чтобы не быть опрокинутыми и раздавленными. Женщины помога­ют детям забраться на скамейки, чтобы им не причинили вреда во время суматохи. Какое-то время это продолжается, пока «Китовая борода» не «выжимает» остатки жизни из своего противника, которого он таскает за со­бой как безжизненный тюк. Только когда он отнимает руки от его горла, Кигиуна тяжело сваливается на пол. Все это должно символизировать умер­щвленную бурю. Волнение, распространяющееся в воздухе, требует жерт­вы, и «Китовая борода» кусает Кигиуна в затылок и трясет его со всей си­лой своих челюстей, как собака, взявшая верх над своим противником.

Одним из древнейших способов поддержать шамана перед началом его путешествия в потусторонний мир, было его придушение вплоть до удушения. Кигиуна приходит сначала в состояние транса из-за недостатка кислорода, а затем, при продолжающемся удушении, теряет сознание, то есть его сознание покидает тело. Эта характерная последовательность — сначала состояние транса, затем прохождение через опыт внетелесного переживания — воспроизводит поэтапность развития сходного главного переживания.

В доме царит мертвая тишина. «Китовая борода» — единственный, кто продолжает свой дикий танец, пока в его глазах каким-то непонятным обра­зом не устанавливается покой. Он опускается перед «мертвым» на колени и начинает тереть тому голову и гладить его, чтобы вновь вернуть Кигиуна к жизни. Того, еще пошатывающегося, ставят на ноги, но едва он вновь при­ходит в себя, все повторяется вновь, — тот же мощный захват у горла, тот же необузданный танец по дому, те же тяжелые вздохи, пока беднягу опять не начинают таскать по заснеженному полу, как безжизненный мешок с кожей и костями. Таким образом его трижды «убивают». Человек должен доказать свое превосходство над бушующей природой. Когда Кигиуна в тре­тий раз возвращается к жизни, он становится тем, кто входит в транс, а «Китовая борода» терпит поражение и падает. Старый провидец возвыша­ется в своем столь странно возрожденном достоинстве. Он приобретает над нами власть силой дикого выражения своих глаз и голосом, дрожащим от возбуждения, Он кричит на всю заснеженную хижину: «Небесное простран­ство заполнено нагими существами, проносящимися по воздуху — нагими людьми, нагими мужчинами и женщинами, которые проносятся и вызыва­ют бурю и вьюгу. Слышите свист? Что-то шумит в воздухе, словно это уда­ры крыльев больших птиц. Это страх нагих людей, это бегство нагих людей. Духи воздуха выдувают из себя бурю, духи воздуха гонят летящий снег по земле, и беспомощное «буранное дитя» Нарсук сотрясает легкие воздуха своими рыданиями. Но мой дух-союзник победит, он победит! Тью-тью-тью. Слышите ветер? Пет, пет, пет! Видите, как воздух присылает непогоду, ко­торая с шумом крыльев больших птиц проносится над нами?» При этих сло­вах «Китовая борода» поднимается с пола и оба заклинателя, на лице кото­рых после столь мощной «буранной» проповеди появляется блаженное просветленное выражение, поют искренними горячими голосами песнь, обращенную к Матери морских животных: