Шаманы, целители, знахари

Несмотря на обилие работы в бюро, ему удалось попасть на ипподром еще до начала гонок. Он поднялся на большую зрительскую трибуну. Отту­да он осмотрел бега, обнаружил подозреваемых и порадовался тому, как ловко его люди их окружают. Все шло к захвату. Но внезапно, «когда я со­брался спуститься вниз по лестнице, я получил сзади сильный толчок. Я свалился вниз, как ком, и в последнюю долю секунды, до того как свалить­ся, я повернул свою голову, чтобы увидеть ударившего, но никого не было».

Когда он пришел в себя, у него все болело. Руки и ноги были сломаны во многих местах, внутренние разрывы чуть не привели к смерти. Он реконст­руировал этот несчастный случай. Кто-то напал на него и специально стол­кнул вниз, что мог снизу случайно наблюдать его инспектор. Но кто? Рядом с ним в этот момент не находилось ни одного человека. В атаку ю-ю он не верил, пока не вспомнил о своем амулете, который для защиты от ю-ю изго­товил ему Малам Аларги. Он оставался лежать под подушкой. Малам Аларги объяснил ему происходящее: смертельный враг Нила переманил на свою сторону могучего человека из ю-ю. Чтобы обойти защитную силу амулета, тот применил уловку. Он остановил будильник, смутил дух Нила и заста­вил его в спешке забыть спасительное «лекарство». Чародей использовал его уязвимость и призвал некую сущность, которую послал столкнуть Нила со ступенек вниз.

Несколько недель спустя Нил представил рапорт об увольнении, его стали утомлять далекие путешествия в глубь страны и напряженная рабо­та, к тому же он передвигался теперь с помощью палки. Дядя Теттей и Ма­лам Аларги, преданные ему целители, посоветовали ему покинуть Африку, так как теперь никакое «лекарство» не могло бы его защитить. Было не­сколько злокозненных людей, которые хотели убить его, так как ю-ю боль­ше ничего против него не замышляли. Нил послушался совета и вернулся в Англию. Оглядываясь на пережитое им в Африке, Нил сознается: «У меня создалось критическое отношение к западной концепции отсталости африканцев. У меня достаточно оснований утверждать, что в некоторых случа­ях африканцы намного опережают европейцев, особенно в отношении их знаний о силах природы и человеческого духа» (Schenk, 1980).

С пристрастием наша культура обращается лишь к негативным сторо­нам жизни других культур. В этнологических журналах и книгах мы нахо­дим множество указаний на примеры черной магии, колдовства и чародей­ства. Работы о темных сторонах магии столь многочисленны, что положительные стороны, такие, как сам ритуал целения или социальная, политическая и религиозная ответственность шаманов, остаются на заднем плане. Благодаря социальной антропологии, интерпретирующей все магические феномены как социальный артефакт, у нас создается впечатле­ние, что существует вообще лишь магия черных чародеев. Эта наука соору­дила такое интеллектуальное здание, которое оказалось совершенно сле­пым перед практическими и психологическими последствиями измененных состояний сознания, при которых два независимых от обыденного созна­ния предмета образуют естественную связь без дополнительных усилий. Социальная антропология и связанная с ней западная этнология, напротив, интерпретируют случайные, синхронические и лишенные логики, форми­рующие некое единство связи как свидетельство духовной отсталости при­митивных народов. Уже несколько десятилетий чародеям приписывают способность убивать людей путем внушения, если эти люди сами верят в подобное. С тех пор как существует этнология, внушение считалось той уловкой, при помощи которой необъяснимые феномены были объявлены объяснимыми и подлежащими классификации. Здесь искали опору в убо­гой и отставшей от своего времени научной теории внушения. Исследова­ния гипноза и внушения сегодня, по большей части, включены в более ши­рокую сферу исследования сознания, которая признает, что человеческому духу и мозгу открыта большая сфера влияния, чем это признавалось в тео­риях внушения на рубеже веков, которая в ходу у этнологов и сегодня. В любом случае магия не является ни фантазией, присущей примитивному человеку, ни комплексом метафор или символов, но естественным способом познания многоуровневой структуры сознания в том виде, в каком се­годня современные науки используют его для исследования действитель­ности. Магия стоит не ниже, но по ту сторону современного нам состояния научных исследований. Магия представляет собой состояние, возникаю­щее в процессе познания, которое психологией еще не проработано. Суще­ствующие до сих пор теории, пытающиеся приблизиться к сфере магичес­кого сознания, тем не менее интересны, так как дают нам разъяснения в отношении исторической структуры нашей культуры. Они показывают, как можно спроектировать исторически сформированные идеологии на чуже­родные культуры, для которых первые слишком узки, как новый слой кожи, и как исторически обусловленное сознание вводится в заблуждение подта­сованными фактами, теориями, реалиями, истинами, в которых доминиру­ют тупой колониализм и слепой этноцентризм. История магии поучитель­на как история развития познания человека западного мира, отражающая наше историческое высокомерие.