Селестинские пророчества

— К вашему сведению, — продолжал он, — за преступление, которое вы совершили, вам полагается несколько лет тюремного заключения. Вы когда-нибудь бывали в перуанской тюрьме? Я знаю, что все янки любопытны, — вам интересно там побывать? Могу вам это устроить! Вы поняли? Я могу устроить вам долгую-долгую экскурсию в нашу тюрьму!

Он закрыл глаза рукой и помолчал, глубоко дыша и, по всей видимости, стараясь успокоиться.

— Я должен узнать, откуда у вас копия, кто их распространяет. Спрашиваю в последний раз: кто дал вам ваш перевод?

Его вспышка испугала меня. Выходит, я своими упрямы­ми вопросами только навредил себе. Что он сделает, если я не отвечу на его вопросы? Но не могу же я выдать Билла и отца Санчеса!

— Прежде чем я вам отвечу, мне надо подумать.

На мгновение мне показалось, что он опять разразится гневной вспышкой. Но ему удалось справиться с раздраже­нием. Внезапно я понял, что передо мной смертельно устав­ший человек.

— Я дам вам время до завтрашнего утра, — проговорил он и сделал знак стоящему в дверях солдату увести меня. Тот отвел меня назад в камеру.

Я молча лег на койку, тоже чувствуя себя совсем обесси­ленным. Пабло стоял перед зарешеченным окном.

Вас допрашивал кардинал Себастьян? — спросил он.

— Нет, другой. Он всё допытывался, кто дал мне перевод, который у меня нашли.

— А вы что сказали?

— Ничего! Сказал, что мне надо подумать. Он дал мне время до завтра.

— А про Рукопись был разговор?

Я посмотрел на юношу, и на этот раз он не опустил взгляда.

— Да, он сказал, что Рукопись подрывает традиционные авторитеты. А потом разъярился и начал мне угрожать.

Пабло очень удивился.

• Он светловолосый? В круглых очках?
• Да.

— Это отец Костос. Что ещё он говорил?

— Я стал возражать. Сказал, что Рукопись не подрывает никаких традиций. А он грозился упечь меня в тюрьму. Как вы думаете, он это серьезно?

— Не знаю.

Пабло сел на свою койку, которая стояла напротив моей. Я чувствовал, что его мысли чем-то заняты, но усталость и страх заставили меня закрыть глаза. Я уснул. Проснулся я оттого, что Пабло тряс меня за плечо.

— Обедать пора!

Уже другой солдат проводил нас в столовую, где мы по­лучили по тарелке хрящеватого мяса с картошкой. Двое муж­чин, которых мы видели за завтраком, вошли следом за нами, но Марджори не было.

— А где Марджори? — спросил я у них, стараясь говорить как можно тише. Их, казалось, до смерти напугало мое к ним обращение, а солдаты подозрительно уставились на меня.

— Они, должно быть, не понимают по-английски, — сказал Пабло.