|
Не слишком ли я переусердствовал? Не лучше ли было ограничиться заявлением вроде: «Я писатель и работаю над книгой»? Вместо этого я ступил на зыбкую почву «эзотерики», которую он, по идее, должен считать полнейшей чепухой. Офицер смотрел мне прямо в глаза, и я был уверен, что все пропало. — Так вас что, двое? — спросил он, берясь за ручку и принимаясь писать на листе бумаги.
— Будем считать, вы сказали мне, что вы независимые корреспонденты. Надеюсь, Министерство информации не потребует ваших журналистских паспортов. Может быть, они подумают, что я уже их проверил. — Так нам теперь в министерство? — спросил я. — Да. Любой водитель такси знает, где это. И... в общем, я рад, что вы приехали, чтобы провести это... ну, то, о чем вы говорите. Я не вполне все это понимаю, но я — за. Все что угодно, лишь бы сработало. Молитва — это замечательно! Я переглянулся с Джиллиан, и мы улыбнулись. Как ни удивительно, прямой путь оказался самым коротким. Через несколько минут мы уже сидели в такси и ехали к Министерству информации. Осталось сделать всего один шаг. Если мы преодолеем следующее препятствие, то совершим невозможное. Мы получим доступ в лагерь и окажемся в нужном месте, чтобы провести молитвенное бдение. Министерство информации выглядело обычным офисным зданием. Меня удивило, что нигде не было видно длинной очереди из журналистов, которую я приготовился увидеть. Мне казалось, что это будет серьезным препятствием. Мне говорили, что иногда на рассмотрение журналистских запросов уходит два дня. Мы вышли из такси и двинулись ко входу в здание. Открыв дверь, мы увидели человека, сидящего за столом. Он работал на компьютере. — Здравствуйте, здесь можно получить аккредитацию? — спросил я. — Да, — ответил человек, не поднимая головы. — Пожалуйста, подождите немного. Мы сели в кресла у стены и попытались придать себе «официальный» вид. Мы независимые корреспонденты, убеждал я себя. Поэтому мы здесь, и в этом нет ничего странного и необычного, совершенно не о чем беспокоиться. Просто выдайте нам нужные бумаги, и мы пойдем делать репортаж. Мы ничем не отличаемся от сотен других журналистов, которые входили в эту дверь. —Покажите ваши натовские аккредитации, — наконец сказал он, прервав течение моих мыслей. Мы с Джиллиан про тянули ему бумаги и снова опустились в кресла. Он так ни разу и не взглянул на нас, продолжая смотреть на экран. Затем он просмотрел наши бумаги и, по-видимому, занес сведения в компьютер. Мы не дыша следили за его действиями. Если он не спросит наши журналистские паспорта, мы попадем в лагерь. Просто не надо делать ничего особенного, ничего такого, что не сделал бы любой другой репортер. — 98 —
|