|
Ко всеобщему удивлению, я не сопротивлялся этому решению. На самом деле я не собирался откладывать дело в долгий ящик и хотел поступить в подготовительный класс духовной семинарии. Должно быть, это привело моих родителей в замешательство, так как они предполагали, что я буду оказывать ожесточенное сопротивление. Однако вместо того, чтобы убеждать меня в выгодах и достоинствах религиозной жизни, им пришлось умерять мой пыл. Было решено, что я закончу школу, а затем поступлю в монашеский орден по своему выбору. Когда пришло время делать выбор, мать не стала навязывать е свое мнение. Конечно же, она хотела, чтобы я остался в Миннесоте, подальше от больших городов, в которых я непременно попаду в неприятности. У меня же были свои соображения на этот счет. Мне было всего восемнадцать, когда я вступил в Чикаго в орден францисканцев. Через месяц после окончания школы я уехал из Миннеаполиса и перебрался в Меритаун, большой монастырь в Либертивилле, пригороде Чикаго, на расстоянии часа езды к северу от города. Никто этого не знал, но на самом деле я подумывал о том, чтобы стать священником, со времен первых мистических переживаний, то есть лет этак с двенадцати. Если Бог однажды заговорит с тобой, значит, ты «призван», — так меня воспитывали. Выбора не было, и меня это нисколько не беспокоило. Хотя я только начинал жить, я был уверен в том, что знаю, как прожить всю дальнейшую жизнь. Во многом мой выбор вступить в орден францисканцев был предопределен тем почтением, которое они испытывают к святой Деве Марии. Еще в детстве я не расставался с четками и с тех пор молился хотя бы раз в день. Около двенадцати лет я принес ей обет, и хотя подробности этого события сокрылись в темном уголке моего сознания, оно все еще было памятно мне. Помню, как однажды я несколько часов простоял на коленях перед статуей Богоматери, молясь и плача, пока не почувствовал, как в моей душе начинает открываться широкая расселина. Что-то случилось со мной, что-то глубокое и таинственное, но я был слишком мал, чтобы понимать, что происходит. Возможно, это случилось именно потому, что мое детское простодушие не позволяло мне осмысливать происходящее. Чудеса часто случаются с детьми, а глас Божий слышится наиболее отчетливо в годы невинной юности. Дети задают правильные вопросы, делая это просто и непосредственно, а за ответом они обращаются к земле и звездам. Так как их сознание открыто, а дух еще не устрашен жестокой тиранией взрослых кошмаров, Бог говорит с ними явлениями природы и ветром. Кто-то говорил со мной в детстве, и мне было совсем неважно, кто это был. Этот мягкий голос помог мне преодолеть бурные волны прибоя, в годы моей юности кидавшего меня из стороны в сторону, и подобно лодке, закрепленной на длинной веревке, привязанной к двум берегам, я благополучно переправился на другой берег. — 12 —
|