Очищение сердца. Искусство быть самим собой

Видения и воображаемые картины ума

Видения – это творения нашего ума, возникающие наяву, например воспоминания, мечты, грезы, фантазии, образы, приходящие к нам из прошлых жизней, а также образы, связанные с физическими ощущениями. Практиковать непривязанность к ним следует так же, как и к видениям, возникающим во сне.

Вот какой образ возник у одного из тех, кого я учил непривязанности, пока он концентрировался на чем-то другом. Дело было ночью. Он снова ощущал себя ребенком и находился в гостиной перед своей спальней. Ему было страшно, но он не звал родителей, зная, что они разозлятся, будут высмеивать его страх и заставят возвратиться в комнату, где его подстерегало чудовище. Эта сцена возникала перед ним несколько раз с небольшими различиями в деталях. Он работал над тем, чтобы не злиться на своих родителей, и когда эта привязанность ушла, его сердце открылась и впустило их, и он понял, что в основе их поведения тоже лежал страх. Тогда он впервые смог взглянуть на них с состраданием и понял, что они были лишь отражением того, как из страха он закрыл свою душу перед собой.

Затем он решился на то, чтобы больше не бояться чудовища, и смог взглянуть на него без страха и отвращения. Тогда оно превратилось в маленького ребенка, всеми покинутого, полного страхов и жаждущего любви. Он описал его как «несчастного, мерзкого, грязного и оборванного, с засохшими слезами на глазах». Он почувствовал, что совершенно не способен как-то помочь этому ребенку, он внушал ему брезгливость. Он даже подумать не мог принять его и пустить в свое сердце. Его нужда и страдания пугали его так же, как его собственные заботы пугали его родителей, и ему захотелось убежать прочь. Он, однако, стал пытаться избавиться от своей неприязни к этому мальчику и нежеланию принять тот факт, что это он сам. Тогда-то он и понял, что это отражение его внутреннего «я», всегда в чем-то нуждающегося. Он всегда стыдился, избегал его и закрыл перед ним свою душу, что заставило того превратиться в монстра.

Для того чтобы перестать избегать и чуждаться этого «себя-ребенка», он потихоньку подпускал к себе его образ, насколько мог терпеть, пока полностью не открылся перед ним и не впустил его в свое сердце. И когда он смог искренне быть вместе с этим мальчиком, которого раньше отвергал, ему вдруг открылось, что единственное, чего тот хочет, – это чтобы его обняли. Поначалу эта мысль была ему неприятна, и он опять отвернулся от замарашки, но понемногу его страх отступал, пока однажды он не подошел к мальчику и не позволил ему коснуться себя. Его руки были холодными, но в этом прикосновении было много любви. Он понял, что мальчик любит его несмотря на то, что он его избегал и бросил.