Пока мы лиц не обрели

старика вновь рассказать мне об Антигоне и Ифигении, потому что к тому

времени я уже знала, что мужчины (особенно греки) легко находят утешение в

словах, которые слетают у них с языка. Но и меня рассказы эти успокоили, как

успокаивает все хорошо знакомое и привычное, а я, как никогда, в этом

нуждалась, поскольку после выздоровления безграничное отчаяние стало вновь

посещать меня, отравляя своим ядом все мои мысли.

На следующий день, впервые встав со своего ложа, я сказала Лису:

-- Дедушка, мне не удалось стать Ифигенией, так попробую стать хотя бы

Антигоной!

-- Антигоной? В каком смысле, доченька?

-- Она похоронила своего брата - я похороню свою сестру. Что-нибудь да

осталось: даже Черное Чудище не станет есть кости. Я должна отправиться к

Древу. Япринесу оттуда останки и достойно похороню их. Или, если это будет

мне не под силу,я вырою могилу прямо там.

- Это - поступок, угодный богам, - сказал Лис. - Он в обычае людей,

еслине в природе вещей. Но сможешь ли ты? В эту пору года путь на Гору

нелегок.

- Вот почему надо спешить. Я думаю, снег выпадет не раньше чем через

тринедели.

-- Но сможешь ли ты, доченька? Ты только что встала с постели...

-- Должна смочь... - ответила я.

Глава девятая

Вскоре я уже поправилась настолько, что могла свободно ходить по дворцу

и прогуливаться в саду. Царю я старалась на глаза не попадаться. Лис говорил

ему, что я все еще больна, иначе он сразу бы призвал меня в Столбовую залу и

запряг бы в работу. Отец часто спрашивал:

- Куда запропастилась эта девчонка? Она что, так и проваляется в

постели досамой смерти? Не потерплю дармоедов в моем доме!

Потеря Психеи не смягчила его сердце. Любовь его ко мне и к Редивали не

стала больше - скорее напротив.

- Послушать его, - говаривал Лис, - так ни один отец в мире не любил

дочьтак, как он Психею.

Боги, дескать, отняли у него любимую девочку и оставили ему всякую