Нарцисс и Гольдмунд

благочестивыми повторами. В глубине сердца он любил не ученость, не

грамматику и логику, хотя в них была красота, а мир образов и звуков

литургии.

Все снова и снова он ненадолго прерывал также возникшее между ним и

учениками отчуждение. Ему было неприятно и скучно подолгу чувствовать себя

отверженным, окруженным холодностью; он то смешил ворчливого соседа по

парте, то заставлял болтать молчаливого соседа в дортуаре, быстро добивался

своего и отвоевывал на свою сторону несколько глаз, несколько лиц, не

сколько сердец. Два раза из-за таких сближений, совершенно того не желая, он

был приглашен "пойти в деревню". Тут он испугался и быстро отступил. Нет, в

деревню он больше не ходил, и ему удалось забыть девушку с косами, никогда

не вспоминать о ней или почти никогда.

ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

Долго оставались напрасными попытки Нарцисса раскрыть тайну Гольдмунда.

Долго казались тщетными его старания пробудить его, научить языку, на

котором можно было бы сообщить тайну. Из того, что друг рассказывал ему о

своем происхождении и родине, не получалось картины. Был смутный,

бесформенный, но почитаемый отец, да легенда о давно пропавшей или погибшей

матери, от которой осталось лишь смутное воспоминание. Постепенно Нарцисс,

умело читавший в душах, понял, что его друг относится к людям, для которых

утрачена часть их жизни, которые под давлением какой-то необходимости или

колдовства вынуждены были за-бьпъ часть своего прошлого. Он понял, что

просто расспросы и поучения здесь бесполезны, он видел также, что чересчур

полагался на силу рассудка и много говорил по напрасну.

Но не напрасна была любовь, связывавшая его с другом, и привычка много

бывать вместе. Несмотря на глубокое различие своих натур, оба многому

научились друг у друга; между ними наряду с языком рассудка постепенно

возник язык души и знаков, подобно тому как между двумя поселками, помимо