|
Влас словно ждал команды. Он стремительно подошел к Василисе, крепко сжал ее руку выше локтя и твердо сказал: - Слушай, девочка, а ты думаешь, камера смертников, где я сидел десять лет назад, была более подходящим местом для таких бесед? Сиди тихо. Я сейчас тебе расскажу что-то очень важное. Не перебивай. Потом можешь все забыть. Можешь считать меня идиотом. Можешь... Но сейчас ты выслушаешь. Поняла? - Влас разжал руку. - Поняла, - робко ответила Василиса, оцепенев от неожиданной властности странного гостя. Глава одиннадцатая. Иеромонах Серафим Лучи заходящего солнца преломлялись в длинных сосульках и, превращаясь в солнечных зайчиков, мельтешили на крыльце приходской избушки. Кот Абрикос с интересом наблюдал за игрой света и время от времени пытался поймать лапой солнечных проказников, но они проскальзывали между когтями. Абрикос был под стать своему хозяину иеромонаху Серафиму: такой же добродушный, дородный и пушистый (у хозяина были пышные волосы, затянутые в косу, и окладистая, как у преподобного Максима Грека, борода с проседью). Только возраст у них был разный: Абрикос был еще довольно молод, а отцу Серафиму недавно исполнилось шестьдесят четыре. Ступая вразвалочку, отец Серафим поднялся на крыльцо избушки. Затем он, как на картине "Три богатыря", осмотрел из-под руки заснеженные просторы этой безлюдной в зимнее время подмосковной местности. Улыбнулся. Вздохнул о чем-то своем. Перекрестился на стоящую рядом деревянную церквушку, выкрашенную в нежно-зеленый цвет. - Красота-то какая. Благодать Господня... - задумчиво произнес он и весело обратился к коту: - Эй, Абрикос, экий ты, брат, ленивец! Твой настоятель, понимаешь, и Богу помолился, и в поселок сходил, и снег почистил, и дров наколол, и еду тебе приготовил, а ты все "радуешься на ложе своем". Абрикос встал, потянулся, выгнув спину дугой, и широко зевнул. - Плохой из тебя послушник. Никудышный. Одно тебя и спасает, что других у меня нет. Кот начал ластиться к хозяину. - Ладно, не попрошайничай. Сейчас, сейчас вынесу тебе еду, потрапезничаешь. Накормив кота на крыльце, отец Серафим вернулся в избушку, куда за ним увязался и Абрикос. Иеромонах заварил себе черного, как деготь, чая, налив кипяток из электрического самовара. Потом сел за письменный стол. Над столом в красном углу величественно возвышалась икона "Спас Благое Молчание". На ней был изображен Господь Иисус Христос - Отрок в блистающих золотым светом одеждах. Лик Его дышал свежестью юности. — 32 —
|