Мысли и сердце

Умеем мы, черта с два!

Вот палата. Делай спокойное лицо. Будешь врать. Обязан.

Здороваюсь.

Быстрый взгляд — всех сразу вижу. Порядок. Сима — у окна. Изменилась. Обязательно улыбаться.

Улыбаться.

— Здравствуй, Симочка, дорогая. Я пришел тебя посмотреть.

— Здравствуйте, Михаил Иванович.

Хорошая, милая, сколько было с тобой треволнений! Сколько мы души в тебя вложили — не помогли. Жизнь имеет свои законы и идет неотвратимо, как... как смерть?

— Что с тобой? Расскажи. Улыбается почти весело. Притворяется, не хочет расстраивать или не понимает?

— Ничего, пройдет. Я простудилась под Новый год, ходила на вечер, шла под утро, ветер был. А я еще постояла у дома, продуло.

Наверное, с кавалером стояла... Тревожится он? Она стоит тревог.

— ...Слегла. Все грипп да грипп. И неделя, и вторая, и третья. Ходить не могу, печень увеличилась. Потом полегче стало. Пила лекарства, наша докторша приходила. Но уже не вернулось прежнее состояние. Я же учиться собиралась в этом году...

На тумбочке учебники. Алгебра и тригонометрия.

— Будешь учиться, подожди. Давай послушаем. Поднимает рубашку. Груди стыдливо прикрывает. Там и прикрывать нечего — худая. Сразу вижу — печень увеличена, но асцита еще нет. Будет. Раз началось, значит будет ухудшаться.

Сложные шумы. Комбинированный порок — стеноз и недостаточность. Что там с этими створками? Обтрепались с краев или стали жесткими?

Все равно. Теперь только одно — удержать подольше.

— Ничего, Симочка, мы тебя подлечим. Совсем здоровой не будешь, не обещаю, но лучше будет. Так что учи свою алгебру.

Нельзя лишать человека надежды.

Благодарит. Можно идти. Исполнен грустный долг. Встаю.

— А как я этот год хорошо прожила!.. После трех‑то лет больниц вдруг стало легче, совсем хорошо. Танцевать ходила, веселилась. Плавала даже летом, в августе.

В глазах мечта, грусть и, пожалуй, счастье.

Не добавила: «...а теперь опять то же». Пожалела меня.

Пошел. Нужно посмотреть ребятишек на третьем этаже.

Как хорошо, что мы ни разу не вшили клапан более легким больным! Что‑то меня удерживало, хотя одно время все оперированные были такие хорошие. Не думаю, чтобы она дольше прожила без клапана. Во всяком случае, на танцы бы не ходила.

А может быть, и лучше — без этой светлой паузы? Поманило солнце и зашло. Совсем темно.

Не знаю. Может быть, и лучше.

Неправда, есть закон медицины: за каждый день жизни.

Если все они — клапаны — к нам вернутся, то‑то будет жизнь!

Пусть умирают дома. Нельзя их перенести всех вместе. Придется бежать. Бежать из клиники, из города.