|
Она служащая. Счетовод или бухгалтер. Тоже не знаешь. — Нужно оперировать. Лечим уже давно, и никакого улучшения. Больше нет надежды вывести ее из тяжелого состояния. Боюсь, что скоро будет хуже. Прекратить эти страдания. Какой‑нибудь конец. Не нужно говорить правды, что шансов очень мало. Не нужно ее пугать, а то она заберет ее домой и девочка умрет. Конечно, я этого не увижу, но права не имею. Обязан использовать последнюю возможность. Даже если скажут: «Зарезал». Вот так. — Очень... опасно? — Да, операция опасная, но это — последние надежды. Иначе скоро конец. Не надо плакать. Успокойтесь. Я надеюсь... Наливаю ей воды. Пьет. Много седых волос, не прибраны. Не до того. Знаю — есть еще сын, младше Вали, но все равно жалко. — Наберитесь мужества. Чтобы девочка слез не видела. На той неделе в четверг или пятницу, как кровь подберут на станции. Пошла. — Спасибо. Еще и благодарит. Все. Решил. А может быть, кровь не подберут... отложится. Нет, не нужно. Приглашаю следующего. Ага, опять знакомые. Супруги‑врачи, родители мальчика с голубыми глазами. Но я перед ними не виноват. Пока. Оперировать просто невозможно, давление в легочной артерии и аорте почти одинаково. — Здравствуйте, садитесь. — Вы извините, что отрываем вас от дела (будто у меня есть более важные дела, чем эти). Что‑нибудь нового нам скажете? Но я не Бог, и стыдно за бессилие. Однако и они хороши — врачи, а не могли привезти ребенка по крайней мере два года назад. Не нужно им этого говорить. Сами знают. — К сожалению, ничего нового я сказать не могу. Придется вам взять мальчика. Оперировать равносильно смерти, а так он еще проживет несколько лет. — Ну что же... А можно вам привезти его еще раз, через полгода, год? Медицина быстро развивается, может быть, будет что‑то новое, Ничего не будет. А камера? Э, до нее далеко... Но нельзя отнимать надежду. — Да, конечно, привозите. Я всегда готов посмотреть. Мальчик у вас очень милый. Простились, ушли понурые. Все люди как люди, работают спокойно, имеют дело с вещами или, на худой конец, — со здоровыми. А тут... И вообще, скоро можно на пенсию. Розы разводить. Но розы меня не трогают. И ничто не трогает, кроме хирургии. А внучка? Да, но при хирургии. Еще кто‑то ждет. Но нужно посмотреть Юлю и того мужчину. И ни одна собака не придет, не скажет — какие анализы получили, что показал рентген. Я уже не молод бегать по этажам. Просто старик. Нет, держусь. Хорошо, старик, вставай, иди. Спина болит. Спондилоз — позвонки срослись. Спасибо физкультуре, а то бы — лежать. — 118 —
|