Мысли и сердце

Большие глаза и длинные ресницы. Как на картинке. Два месяца я прохожу мимо его кровати, отделываясь пустыми замечаниями и улыбками. Все понимает. Читает и читает книги — тонкие, толстые, для взрослых. Сначала спрашивал: «Когда операция?» — а теперь только смотрит...

Милый мальчик, что я могу тебе сказать? Как рассчитать этот риск, как заглянуть вперед?

— Подожди. Подожди, дорогой. Дай нам приготовиться.

«Приготовиться». Один сын. Родители — врачи. Деликатные люди — стесняются подходить, спрашивать. Они решили — «делайте, будь что будет».

А я не могу решиться. Не могу и не могу. Как посмотрю на эти глаза, так сразу все сжимается внутри, и опять: «Отложим».

Вот если бы была у нас кислородная камера! Положили бы его после операции, создали высокое давление, и было бы все в порядке.

Операция здесь не проблема — дефекты не сложнее, чем при тетраде. Но легочные сосуды так изменены, что сердце не может прогнать через них достаточное количество крови... Кислородное голодание, смерть... А если бы каждый кубик крови содержал вдвое больше кислорода, так его и в малом количестве крови было бы достаточно. Вполне достаточно. И камера это даст.

— Отложим. Дальше.

А вот опять светло: один сорванец поступил для планового контрольного исследования. Мордашка вполне благополучная.

— Симаков Алеша, восемь лет. Оперирован два года назад по поводу сужения клапанов легочной артерии. Давление в правом желудочке было сто восемьдесят пять миллиметров ртутного столба. Шум остался, хотя и уменьшился.

Вася роется в истории болезни, ищет что‑то.

— Ну дальше, дальше.

— Сейчас. Вот. Зондировали в пятницу: давление в желудочке снизилось до пятидесяти пяти. В легочной артерии — двадцать.

— Ну что ж — не блестяще, но вполне прилично. Как, Алешка, живешь? В футбол играешь?

— А как же! Центр нападения.

— Ну, это ты зря, друг. Самое большее, что тебе можно, — это в воротах стоять. У тебя был тяжелый порок, и сердце после операции все‑таки нужно беречь. Понял?

— Понял.

Ничего не понял. По глазам вижу, что будет и дальше играть. Нужно говорить с родителями. Не помню, кто они — смогут ли ограничить? Большая нагрузка для него вредна, а умеренная — необходима.

Я знаю: три четверти ребятишек чувствуют себя совсем хорошо, растут, развиваются и считают себя здоровыми. На самом деле — не все здоровы. У некоторых сердце увеличено, миокард неполноценный. Вот их‑то и нужно зондировать, чтобы определить — играть в футбол или нет. Это называется — «отдаленные результаты».