|
В 1987 году мне было шестнадцать лет, а Мише – Михаилу Петровичу Черноярцеву – как узналось позднее – девяносто четыре года. ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: ЛЕНА Здесь и далее – вперемешку – появляются рассказы о встречах с Мишей других людей. Видите ли…: дороги перекрещивались; проскакивали – и иногда не гасли – искры; судьбы соприкасались друг с другом… Пусть всё это было редко, мимолётно, но в мимолётности присутствовали и насущность каждого из моментов, и их наполнение – до краешка, под завязку. А иногда и не мимолётно вовсе, но – на всю жизнь. …Разные люди. Разные времена. Разные события. ………. «Я познакомилась с Михаилом Петровичем в 1976 году, в Ленинграде. В то время у нас с бабушкой, - мы жили вдвоём, - были затруднительные денежные обстоятельства, и мне много приходилось подрабатывать частными уроками, преподавая музыку и английский. Несколько моих учеников – так получилось – проживали в пригородах; нередко доводилось возвращаться домой к ночи, в последних, замирательно пустых электричках. Так и в тот вечер. Я вошла в вагон, отряхнула снег, села. В вагоне было пять или шесть человек, а напротив меня, через проход, сидел пожилой мужчина в стареньком коротком пальто. Я ещё заметила, что шнурок на правом его ботинке развязался и как-то длинно, неряшливо стелился по полу, из кармана пальто торчал засохший обломок чёрного хлеба. Все, кто ехал в вагоне, поглядывали на мужчину с брезгливостью, но мне он понравился. Его лицо будило удивление: очень тонкое, одухотворённое, мягкое, но вместе с тем – вымотанное, отяжелевшее. Я смотрела на него сколько-то времени, а потом спохватилась: бессовестная, нахально разглядываю человека, без всякого повода с его стороны! Каждый имеет право на уединение, и моя беспардонность может оказаться излишне тягостной и неуместной. Я отвернулась и стала смотреть в окно. …Он подсел ко мне минуты через три. Сел тихонько на противостоящую лавку и заговорил. — 19 —
|