|
- Отдайте тетрадь, - я сказал это мрачно и зачем-то – нервное, должно быть – облизнул губы. Он поднял голову. Он посмотрел на меня. Внутри вдруг шевельнулась, неизвестно откуда, жутковатая весёлость. Он улыбнулся. - Вы – не гусёк, вы не гусик… Вы – поэт! Ха! Шёл себе, шёл и подобрал на обочине поэта! Ха! …Снимаю перед вами шляпу, маэстро! На его голове появилась драная, вся в сохлой соломе и ошмётках непонятной шелухи фетровая шляпа. Он поклонился, сдёрнул её с головы и широким, опять же – искренним, взмахом отправил вверх. После чего на нём появилась другая шляпа – зелёная, из искусственной кожи. И её он подбросил. Потом ещё одна – женская, из каракуля… И ещё… И ещё… Я смотрел на землю, на всё увеличивающийся раскид пёстрого многошапочья. Это было похоже на причудливую грибную поляну… причудливую и нелепую. Я не старался понять то, что вижу; не было и мыслей во мне, - ни одной! Только: откуда-то издалёка тренькающее удивление по поводу своевременно (!) сломавшегося автобуса и – смотренье на ворох шляп... - Отдайте тетрадь, - повторил я, обнаружив, что несколько охрип. Не дожидаясь, - выхватил из его рук свою тетрадь. - Я не дурачок, маэстро… И я не местный. Шляпы исчезли. Все. Разом. Но то что они были – не вызывало ни малейшего сомнения: пригнувшаяся трава на месте их недавнего лежанья ещё не распрямилась, а нераспрямлённые участки отличались округлостью. Я молчал. Совсем не знал, что сказать. Но зато понял: нет во мне больше замкнутости и раздражения, а есть – интерес, даже восторг какой-то! Мне вдруг стало удивительно здорово жить! - Давайте разведём костёр, маэстро. У вас есть чай, а у меня – котелок. Он достал, - я так и не понял, откуда, - закопчённый алюминиевый котелок и помахал у меня перед носом. - А… - А я – букетик. - Что?.. - Не что, а кто, - букетик-букетончик. Букетушка. - Это что, вас так зовут? – я попытался съехидничать, но почувствовал себя при этом довольно неловко. — 10 —
|