Предположим, ты полностью прожил сегодняшний день и потому к вечеру уже знаешь все его события.

Теперь тебе предлагается мысленно переместиться в день вчерашний. Воспроизводи его так ярко, как только можешь – будто все это ты переживаешь непосредственно сейчас.

И по достижении подобного состояния обратись к тому дню, который ты только что прожил, с той лишь разницей, что теперь ты его вспоминаешь, мысленно находясь в своем вчера.

Применяя подобную практику, ты постепенно сформируешь рефлекс памяти будущего. И в один прекрасный вечер ты, вдруг, вспомнишь не о том, что с тобою произошло сегодняшним утром, а о том, что случилось утром завтрашним.

Так однажды ты вспомнишь всю свою жизнь, до самого момента ее перехода в иные миры, включая и последний. И тебя ждет сюрприз.

- Что за сюрприз? – Всколыхнулся я.

- Когда вспомнишь, узнаешь. – Пожал плечами Имагинатор и предложил сыграть в шахматы.

Не жди меня.

Я все равно не вернусь.

Вместо меня

кто-то другой придет,

сославшись на мой облик.

Да и то придет не к тебе.

Невозможно два раза проникнуть

в одни и те же глаза.

26. Из пожелтевшей тетрадки под грифом №. Синхронепержи.

- Почему нас с такой силой притягивает к себе прошлое, что мы иной раз готовы с головой окунуться в сладостные наплывы увлекающих нас в бездну, томных грез? Отчего мы с такой самоотверженной охотой погружаемся в карнавал пленительных видений, заведомо зная, что их кружение не более чем игра призраков, забава масок смерти, за которыми вместо лиц скрываются оскалы сумеречных зияний? Что побуждает нас возвращаться к давно минувшим событиям и с любовной тоской бродить среди туманных миров приведений, тщетно призывая их к жизни? Неужели же влечение к смерти столь властно правит нашими душами, что ради нее мы легко оставляем жизнь и, привороженные мерцанием тлена, устремляемся навстречу собственному исчезновению?

- Эк, тебя на риторику разобрало. – Прищурился Старик. – Но, в общем-то, твои вопросы вполне ясны и уместны. Ты довольно точно подметил, что многие люди действительно испытывают ностальгию по прошлому и предпочитают жить воспоминаниями, чем жить. Ведь ты и за собой замечал подобную склонность, не так ли? – Озорно взглянул на меня Старик и, видя мое смущение, громко расхохотался. Вволю посмеявшись, он тоном спокойным и серьезным продолжил. – Все дело здесь не во влечении к смерти, а в недостаточности жизни.

- В недостаточности? Но разве той жизни, которая нам дана, недостаточно для того, чтобы жить?

- Ее вполне достаточно. Вопрос не в этом. Вопрос в том, что мы недостаточно ее переживаем. Вот в чем вопрос. Не используем собственные потенции жизнеспособности.