|
- Каким образом? - Посмотри, фактически речь идет о… ну назовем их «стихиями» пока лучшего слова в голову не приходит. Известные порталы проникновения к странникам – это вулкан и ручей, которые мы находим в осознанных сновидениях или в глубоких воспоминаниях. Некие природные объекты. Если мы принимаем мою гипотезу, то можно задать вопрос – не является ли это своего рода намеком? - Намеком? - Представь себе, что ты каким-то образом связываешься с существом, которое способно выходить на контакт с тобою при исключительных обстоятельствах, но при этом не замечает чего-то простого, какого-то очевидного для тебя пути, следуя которому он мог бы выйти на более прямой, непосредственный, удобный контакт. Конечно тебе захочется его подтолкнуть к этой идее. - Земля подталкивает тебя к тому, что через… «стихии» каким-то образом ты можешь выйти с ней на более прямой контакт? Выражение лица Раула снова приобрело такой же оттенок, как на собеседовании, когда я опасался, что он просто встанет и уйдет. - Да, допустим что это так… Раул, ну что у тебя такое лицо?:) - Да ничего, просто лицо. Я просто не вижу конкретики. - Давай опираться на то, что у нас есть наверняка. На «твёрдость», например. У всех нас, а нас десятки человек, есть определенный опыт, который состоит в том, что при выполнении определенной процедуры возникают определенные восприятия, которые мы называем «твердость». Если я смотрю на гору и порождаю уверенность, что она испытывает ко мне симпатию, в животе на пару сантиметров выше пупка возникает специфическое ощущение – либо это твердый стержень, либо твердый шар, либо твердость в некоторой неопределенной форме, но это, так или иначе, твердость. Она может перемещаться по телу – в грудь, голову, даже в руки, меняя свои качества и свойства, тут у всех есть свой опыт, детали неважны. Важно еще и то, что чем более прочная твоя уверенность в том, что гора испытывает к тебе симпатию, тем более быстро, отчетливо и интенсивно возникает твердость. В рамках моей гипотезы я интерпретирую это следующим образом: мы живем, как дикари, которые машут дубинками, почитают своих Вицлипуцли и искренне убеждены, что весь мир крутится вокруг них. Проходят тысячелетия, и наконец к концу двадцатого века дикари обнаруживают, что у китов есть клитор, женщины имеют мозг и способны испытывать оргазм и им можно даже позволить голосовать на выборах, растения лучше плодоносят, если им играть приятную музыку. Короче говоря, мы обнаруживаем, что природа вокруг нас гораздо более жива, чем мы думали, и что границу между живой и неживой материей никак не удается нащупать. Гора, разумеется, представляет собою кучу камней, грубо говоря. Но только ли этим ограничивается её сущность? Если человека вскрыть и растащить на части, то с такой же очевидностью мы убедимся, что состоит он из мяса и костей. Но только ли мясо и кости составляют сущность под названием «человек»? Состоять из мяса и костей – не значит «быть мясом и костями». Состоять из камней – значит ли это «быть» камнями? Вот в чем вопрос, на который можно ответить тремя способами. Первый – антропоцентрический – всё, что непохоже на нас, не является сознающим и точка. Стоять на этой точке зрения тем труднее, чем дальше развивается наука. Второй – противоположный – всё есть сознающее. Пока нет оснований судить об этом, мы не можем ничего об этом и сказать, и оставляем это фантастам и философам. Третий способ – экспериментальный: давайте что-то сделаем и посмотрим. И вот мы делаем. Если мы перестаем смотреть на гору как просто на кучу камней – так же, как мы не смотрим на человека как на кусок мяса, если мы искусственно, по своей воле порождаем уверенность, что гора – сознающее существо, что она испытывает к нам симпатию, и особенно если мы начинаем испытывать «встречную» симпатию, чувство красоты, открытость к ней, если, тем более, мы испытываем «проникновение» - то мы начинаем испытывать совершенно специфическое восприятие твердости, хорошо резонирующее с озаренными восприятиями и, таким образом, по определению являющееся «озаренным ощущением». В рамках моих представлений, озаренное восприятие «проникновения»… позволяет нам либо интегрировать восприятия, свойственные горе, либо возбуждать в себе новые для нас восприятия, которые каким-то образом откликаются на восприятия, свойственные горе. Разве отсюда не следует нечто конкретное? — 236 —
|