|
- Как тебя зовут, - тоже упражняясь в добродушии, спросил я. - Пит. - Пит, твое желание ясности вполне понятно, и желание Эльзы заниматься конструктивной деятельностью тоже не вызывает удивления, но вот что меня удивляет… - я напомнил себе, что ни в коем случае нельзя сваливаться с рельсов дружеского разговора и соответствующей интонации, - почему вы требуете этого от меня? Я широко и добродушно улыбнулся, вспомнив как это делает Ганс. - Я, собственно, пришел вам сообщить, что практически всё, чем мы занимались до сих пор, больше не имеет никакого смысла. Вам не нравится это слушать? Отлично, не слушайте. Формально я больше не сотрудник Службы и пришел сюда по приглашению Альберта, и я могу уйти, но уйдя, я унесу с собой, по сути, всё, что у вас ещё есть. Опыт, который может придать новый смысл вашей деятельности, вдохнуть новую жизнь в Службу. В чем состоит твоя-то конструктивная позиция? – Я развернулся и в упор посмотрел на Эльзу. – Продолжать дальше собирать странные события? - Совершенно верно, - невозмутимо парировала она. – А что, собственно, изменилось? Почему мы должны перестать это делать? Мы убедились, что вмешательство неких трудноопределяемых сил в жизнедеятельность человечества в самом деле есть, и необходимо продолжать собирать информацию, анализировать её, совершенствовать методы компьютерной обработки, входить в соприкосновение с этими силами, создавать методы блокирования их влияния. - Прошу прощения… Альберт, Эльзе известны мои отчеты? - Всем известны, - кивнул он. - Ты так торжественно называешь это «мои отчеты», - улыбнулась она так, что и Ганс обзавидовался бы, - но ведь всё, что мы имеем, это какие-то маловразумительные записи человека, который несомненно пережил какие-то…, - она замялась на секунду, - глюки, и что, вот эти глюки должны теперь полностью прекратить работу нашей Службы? - Я бы не стал называть это «глюками», - неожиданно вставил совершенно седой мужчина, сидящий рядом с ней, причем когда я всмотрелся, до меня дошло, что он не такой уж и старый, как показалось мне сначала, наверное что-то около пятидесяти, может даже сорок с чем-то. - Но ведь это и есть просто глюки, Свен! Я не утверждаю, что молодой человек чего-то наглотался, но послушайте, что конкретно у нас есть? Он куда-то пришел, что-то там, несомненно, пережил, от чего его психика, определенно, испытала своего рода шок, и я его не осуждаю, нисколько! Если Вайс погиб, то какой же нагрузке должна была подвергнуться психика молодого парня, пусть даже и в заведомо более благоприятных условиях? — 193 —
|