|
*) Я всегда считал себя самодостаточным, хотя и стремящимся к влюблённости, к близости. Но сейчас моё представление о себе как о самодостаточном человеке пошатнулось, иначе откуда бы такое чувство отделённости, откуда бы эти приступы неприятной остроты некоторых аспектов этого чувства? Нет, я конечно смог бы и вообще один двигаться дальше, но разделённость с близкими переживается тяжелее, чем я думал. Памятование о том, что близость на самом деле никуда не девается, приводит к облегчению. *) Припёрся Ло. Я рад его видеть, девчонки тоже. У него интересные наблюдения относительно глубоких воспоминаний. [… этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200…], а сейчас, спустя полтора месяца после последней встречи, оказалось, что за это время у них что-то словно вызрело, выстроилось друг к другу. Такое бывает. Изредка вспоминаешь о человеке, время идёт, и что-то в самой глубине определяется, зреет – к нему или от него, и когда встречаешься, что удивляешься тому, что отношение к этому человеку оказывается вполне определённым, словно выстроенным на прочном фундаменте анализа и наблюдений. Слабая приязнь может смениться на стойкое отстранение или наоборот. Приятно смотреть на их тела. Очень возбуждает наблюдать, как [… этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200…] медленно садится попкой на его хуй, аккуратно, прочувствовав каждый момент, каждый сантиметр. У Ло хуй потоньше моего и примерно такой же длины, так что ей очень легко садиться на него, легко наслаждаться ощущениями постепенно проникающего вглубь горячего упругого нежного хуя. Возникает сильная нежность, когда я целую мордочку любимой девочки, сидящей на хуе, ёрзающей попкой и подходящей к оргазму. Семь секунд наслоения кристалла. Действительно, он никак иначе и не может начать строиться, кроме как хаотическим образом. Сейчас нежность, потом чувство красоты или зов, потом предвкушение или упорство – как придётся, как сложится. Сейчас в моём кристалле прибавился тончайший слой нежности. Теперь, если информатор меня увидит, он уже не назовёт меня «пустым». Хотя, конечно, это только начало. Мы спали втроём. У Клэр было что-то там такое интересное, и она легла спать позже и одна. Рано утром, ещё до рассвета, я наполовину проснулся от игривого шёпота [… этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200…], и спустя минуту загадочного шебуршания за моей спиной я почувствовал сначала её лапки, раздвигающие мою попку, а затем - прикосновение горячего и упругого хуя. Ни с чем не сравнимое ощущение, когда к твоей дырочке прикасается упругий хуй и начинает понемногу давить, напирать, и твоя полусонная попка легко поддаётся ему. Затем - момент, когда головка проскальзывает внутрь, и потом уже весь хуй плавно входит очень глубоко. Приятно вот так валяться в полусне, когда [… этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200…] плотно прижимается к твоей попке и его горячий хуй в тебе. Он то немного подрагивает, пульсирует без движения, то начинает плавно двигаться, время от времени упираясь в очень приятное место внутри, и наслаждение, острое и наполненное совершенно необычными оттенками, которые никогда не испытаешь, когда сам кого-то трахаешь, растекается по животу, ляжкам. Оно особенно вязкое, тягучее и излучающее, и я немного завидую [… этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200…], ведь она может испытывать это и чаще и сильнее и глубже. Мой хуй то встаёт до состояния полного напряжения, то, наоборот, полностью расслабляется, но наслаждение остаётся таким же глубоким и интенсивным независимо от этого. Иногда возникает всплеск удивления от того, что есть такое необычайно приятное сексуальное наслаждение, а хуй при этом как бы совершенно не при чём. Непривычно. — 124 —
|