|
Я смутилась и почувствовала, как лицо наливается краской (до меня вдруг дошла вся двусмысленность моего вопроса). Но этого, к счастью, никто не заметил. — Ну, таперича можно с голодными равняться — пообедавши! — мастер Андрей легко поднялся и направился в дом. Мы с Володей взяли по корзинке с посудой и пошли на хутор. Вслед мне полетел веселый окрик мастера: — Дарья! Посуду занесешь — зараз возвращайся! Мне в помощь будешь! Да платье переодень — шибко длинное! …И опять я стояла перед шкафом в раздумье, ловя себя на мысли, что давно так придирчиво не подбирала наряд. За этим занятием меня и застала Домна Федоровна, зашедшая в дом за каким-то снадобьем. — Ты чего стоишь столбом? — спросила она. — Думаю, что надеть. Андрей сказал, платье это длинное очень. — А что не жалко, то и надевай. Я посмотрела на знахарку вопросительно непонимающе. — Ну он тебя позвал глину месить, так? Вот и надевай, что замазать не боишься. — Пришлось достать из рюкзака "раскопочные" шорты и майку… Мастер Андрей, ждавший меня на порожках, мой новый вид одобрил: — Во! Другое дело! Ну, пошли, подмастерье! Мы вошли в дом. Кадку с рябинкой я не увидела, в центре уже было выложено основание печи в форме прямоугольника с двумя полукругами на месте задних углов. Рядом аккуратной горкой высились белые кирпичи и стояло цинковое корытце, полное светло-голубой смеси. На табурете зачем-то стоял небольшой радиоприемник. — Танцевать умеешь? — ни с того ни с сего спросил мастер. — Не особо, а что? — Жаль. Глину надо месить, танцуя, — Андрей улыбнулся и, словно взмахнув крылом, рукой указал мне на ванночку. — Постойте, мне что, туда с ногами забираться? Ответом мне был раскатистый смех ангелоподобного мастера. … Я топала по густой склизкой смеси туда-сюда, стараясь попасть в жаркий ритм какой-то бесконечной восточной музыки, негромко доносившейся из радиоприемника (Андрей поймал не то кавказскую, не то турецкую волну). Мастер был прав: ритмичные движения делали работу если не легкой, то приятной и лишенной однообразия и скуки. Впрочем, о скуке не могло быть и речи: кто бы мог скучать с таким мастером — не только на все руки, но и на язык! Мастер Андрей работал не быстро, но ловко и грациозно. Танцуя, я любовалась его отточенными движениями и гибким телом. Он и сложен был по-ангельски: высок, тонок в стане, строен в ногах. Только руки выбивались из образа: мускулистые предплечья, широкие ладони, орудовавшие мастерком точно кистью живописца. Работая, Андрей не умолкал ни на секунду. Его объемный, бархатный, мягкий баритон завораживал, лился в уши, словно елей, проникал в самое сердце и затрагивал тайные струнки души. — 28 —
|