|
После такой шоковой терапии Лиза стала более спокойной и, как мне показалось, открытой. В разговоре о ее работе мы выяснили, что она работает в военном госпитале, и что источником ее онкологии скорее всего является тот медицинский прибор, за которым она сидела – томограф (хотя она этого признавать не желала). В отличие от рентгена, защиты на нем нет, но однако ее работа считается вредной, за что ей ежегодно дают льготную заграничную турпутевку. И.П. сказал, что ей надо срочно уходить с этой работы. Она стала сопротивляться, сказав сначала, что, мол, ей эта работа дает очень много и такой она больше не найдет. А затем прибавила, что она не может прогулять работу, т.к. кроме нее нет такого специалиста во всем городе, и ее скоро отправят в Москву на курсы повышения квалификации, т.к. ее очень ценит начальство. Мы просидели за столом далеко за полночь. Идти домой Лизе уже не было смысла. И.П. пригласил ее переночевать у нас и даже стал набирать ей ванну, чтобы она искупалась. Лиза выражала к нам самые теплые чувства. Она говорила, что мы для нее стали, как семья, а я ей, как сестра. И.П. предложил в доказательство ее слов залезть в ванну вместе со мной. Мне было уже все равно. Мы купались, а И.П. тер нам спины. Лиза просила, чтобы ей не мыли голову, но И.П. не послушал и вылил ей на голову воды из ковшика. После ванны Лиза предстала перед нами без косметики. Я увидела, что она очень комплексует из-за того, что у нее белые брови и ресницы. Она сразу изменилась, словно сняла с себя маску. Ее было трудно узнать! Она стала по-другому разговаривать и вести себя. Она быстро легла в постель, которую я постелила ей в соседней комнате. Я пыталась сказать ей, что она и без косметики красивая, и что завтра я дам ей все, чем накраситься. Она поблагодарила, и попросила разбудить ее пораньше, чтобы не проспать на работу, куда ее должны вызвать утром, хотя до купания обещала, что завтра на работу не пойдет. Мы огорчились, но будильник поставили. Мне тяжело было наблюдать, как человек легко отказывается от возможности изменить свою жизнь, стать здоровым. И.П. тоже был печален. Он сказал Лизе, что на работу ее не вызовут, никак это не мотивировав. И я, и Лиза были удивлены. Наутро Лиза уехала домой на такси, но на работу ее так и не вызвали. Вечером она снова была у нас. На этот раз она привезла бутылку водки. И.П. вел себя непринужденно, хотя я знала, что от Лизы он уже не ждал ничего особенного, и что она не та, что он думал. Тем не менее, я понимала, что ее лечение необходимо было довести до конца, и это займет еще какое-то время. О цене своих усилий И.П. пока Лизе не говорил, и меня начало это напрягать, т.к. я знала, что ему потом будет плохо. Так уже было ни раз. Он только просил ее еще купить водки, но Лиза, похоже, не догадывалась, что происходит. Для нее все это выглядело обычным дружеским общением. Или не совсем? Но я продолжала наблюдать… — 71 —
|