|
– Смилуйся, о повелитель. Высоко в горах Тибета живет отшельник Жуй Да Пей, и нет его мудрей. Вели послать за ним; и если и он не знает ответа на твой вопрос, значит, никто его не знает. Послушал его император и послал за мудрецом. Предстал перед ним отшельник, выслушал вопрос владыки и покачал головой: – Труден твой вопрос, о Сын неба. Испокон веку бьются над ним люди, не зная, как им стать счастливыми. Однако дай мне три месяца, и я, может быть, сыщу ответ. Миновало три месяца, и снова Сунь Кий призвал мудреца. – Я все еще не знаю ответа, о повелитель, – сказал Жуй Да Пей. – Но дай мне еще три недели. Прошло еще три недели, и снова предстал отшельник перед владыкой. – Твой вопрос оказался слишком сложным даже для меня, – сказал Жуй Да Пей. – Но дай мне еще три дня, и я приведу к тебе счастливого человека. Тогда ты сам сможешь спросить его. Через три дня опять явился мудрец во дворец, а следом за ним шел бедный крестьянин Линь, едва прикрывавший наготу лохмотьями. – Где же твой счастливец? – вопросил император. – Перед тобой, о Сын неба, – ответил отшельник и указал на крестьянина. Разгневался Сунь Кий, решив, что мудрец издевается над ним; но Жуй Да Пей обратился к Линю и спросил, счастлив ли он. – Вполне счастлив, – ответил крестьянин. – Но как такое может быть? – вскричал император. –Я властвую над империей, а над чем властвуешь ты? – Не ты властвуешь над империей, а она властвует над тобой, – ответил крестьянин. – Каждый день тысяча дел ждут твоего решения, тысяча забот одолевают тебя. Ты не можешь ступить и шагу, не подумав о том, как это отразится на отношении народа или придворных. Малейшая ошибка может стоить тебе трона. Императору никто не даст пинка, зато сразу отрубят голову. А я властвую над тем, что дороже любых империй – над самим собой. – Я силен, как никто другой; 600 тысяч воинов покоряют для меня соседние страны, а в чем твоя сила? – Сильна твоя армия, о Сын неба, но с каждым новым завоеванием приобретаешь ты все больше сильных врагов. Чем больше становятся границы твоей империи, тем труднее их охранять. Когда-то хватало для этого стотысячной армии, потом понадобилось триста тысяч, а скоро и шестисот будет недостаточно. А моя сила – в умении жить в мире с моими соседями. – Богатству моему нет равных; 60 тысяч чиновников собирают для меня налоги, а каково твое имущество? – Велико твое достояние, а потому трудно сыскать пару глаз, что не взирала бы на него с вожделением; трудно сыскать пару рук, что не стремилась бы влезть в твои сокровищницы. Каждый из 60 тысяч чиновников ворует твои доходы; а если ты поставишь над ними надзирателей, то и те, в свою очередь, будут воровать. Все же мое имущество - на мне; зато никто и никогда на него не зарится. — 102 —
|