|
К тому времени, как я пробрался к парадным воротам ашрама, тело Бхагавана уже вынесли из комнаты, где он скончался. Его выставили напоказ снаружи. Позже той ночью, когда большинство скорбящих преданных уехало, тело перенесли в новый холл. В последний раз я видел Бхагавана в тот самый день. В то время, когда мы смотрели друг другу в глаза, я испытал такую сильную волну экстатического блаженства, что потерял всякое осознание окружающей обстановки. Теперь, видя безжизненное тело Бхагавана, я испытал очень мало эмоций. Люди вокруг меня плакали, и моей первой реакцией было то, что мне тоже следовало бы пролить немного слез о своем Гуру. Но слез не было. Мне было грустно, что Бхагаван умер, но в то же время я не мог плакать или сочувствовать другим, потому что знал, что на самом деле ничего не произошло. Я знал, что Бхагаван был Атманом до того, как оставил тело, и что он остался тем же самым Атманом после. Исполненный этого понимания, я оставил тысячи горюющих преданных и тихо вернулся в свою комнату. Большинство преданных Бхагавана уехали в течение нескольких дней после похорон, но, так как у меня не было никакого желания куда-либо уходить, я оставался в своей комнате в Палакотту. В последующие недели и месяцы мое здоровье стало ухудшаться. Я проводил большую часть времени в своей комнате в состоянии глубокого самадхи , в котором у меня не было возможности обращать внимание на потребности тела. Когда девушка, готовившая мне еду, приносила обед, я зачастую игнорировал его. Иногда я съедал пищу, но главным образом отдавал ее девушке, чтобы ела она. После нескольких недель такой жизни мое тело стало истощаться. У меня начались приступы головокружения, и моя пищеварительная система стала давать сбои. Один приступ пищевого отравления настолько ослабил меня, что у меня даже не оказалось достаточно сил, чтобы вытащить ведро воды из пруда Палакотту. Опустив ведро в воду и потянув его, я понял, что оно перевешивает меня. Мне еще повезло, что я вообще выжил. Один мой знакомый садху заболел холерой и умер. Кроме холеры в том районе была и эпидемия малярии, которая также унесла много жизней. Я игнорировал происходящее вокруг и продолжил тихо сидеть в своей комнате. Когда я находился внутри помещения, на мне была только каупина, но ни один из тысячи комаров, летавших вокруг, не пытался укусить меня. Еще одним жителем в моей комнате был бурундук, имевший обыкновение сидеть у меня на коленях, когда я был в самадхи. Как правило у меня имелось несколько земляных орехов, и всякий раз, когда я выходил из самадхи , бурундук съедал несколько орешков с моей руки. — 164 —
|