Обучение травами, путь Шоу-Дао. Книга 4

Истины, поскольку лишь отсутствие гармонии напоминает тебе о том, что гармония существует. Воины жизни исполь­зуют болезнь как упражнение, и жизнь предоставляет им множество возможностей упражняться и совершенствовать свое искусство существования и выживания в этом прекрас­ном мире. Если ты будешь относиться к болезни как к несча­стью, которое ослабляет тебя и лишает тебя радостей жизни, ты так или иначе проиграешь, но если ты научишься воспри­нимать болезнь как упражнение, дающее тебе новый опыт, знания и силы в твоем путешествии по жизни, ты станешь и сильнее, и мудрее.

— С чего я должен начать, чтобы искоренить свои бо­лезни? — спросил я.

— О болезнях физических мы еще поговорим, — отве­тил Ли. — Сейчас твоя задача — позаботиться о болезнях духа.

— Я сделаю все, что ты скажешь, — с готовностью от­кликнулся я.

— Не думай, что все так просто, — сказал Учитель. — Самая большая сложность в излечении болезней духа, болез­ней характера — это то, что ты их не замечаешь, или то, что ты замечаешь лишь некоторые детали, упуская из вида самое главное.

— Думаю, что я достаточно критичен по отношению к себе, — сказал я. — Я не стараюсь казаться лучше, чем я есть, и открыто признаю свои недостатки.

— Какие дифирамбы самому себе! — усмехнулся Учи­тель. — Судя по твоему последнему высказыванию, трудно поверить, что ты чересчур критично настроен по отношению к самому себе. Но это нормально для европейца. Европейцы никогда не видят свое истинное лицо. Они считают себя либо богами, либо улитками.

— Я не считаю себя ни богом, ни улиткой, — возразил я.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, — отрезал Ли. — Европеец смотрится в зеркало своего «я» и видит себя или прекрасным принцем, или гадким утенком, который никогда не превратится в белоснежного лебедя.

В душе я знал, что он прав, и мне вдруг захотелось по­нять, кем я представляю себя — принцем или гадким утен­ком. Я вынужден был признать, что, действительно, иногда завышаю свои положительные качества, но бывают момен­ты, когда я теряю уверенность в себе и вижу себя скорее в черном, чем в розовом свете.

— Ты хочешь сказать, что европеец всегда видит себя или принцем, или гадким утенком? — спросил я. — В моем случае нельзя сказать, чтобы я склонялся к одной из этих край­ностей.

— Так происходит всегда, — подтвердил Учитель, — но тут есть еще одна меленькая деталь. Ты думаешь, что ев­ропеец — это единая и неделимая личность, которая знает, что она собой представляет и чего она хочет. В действитель­ности это не так. Личность европейца вмещает в себя множе­ство сущностей. О существовании некоторых из них она до­гадывается. но о присутствии других она даже не отдает себе отчета.