|
Гога с энтузиазмом объяснял, что это тайная и самая эффективная система боя, называя стиль Шоу-Дао любимым выражением “наша школа”, а потом в свободном спарринге побеждал сначала учеников, а потом и учителя, и, вдохновлённый собственными успехами, отправлялся в следующую группу рукопашников. Так у маленького грузина зародилась большая жажда мессии, и он отчётливо понял, что его предназначение в жизни — доказать всему миру, что “наша школа — это лучшая школа в мире”. Не могу сказать, что он достиг больших успехов в рукопашном бою, потому что ему очень не хватало растяжки, пластики и техники, но эти недостатки с лихвой компенсировались страстным желанием продемонстрировать всему миру превосходство “нашей школы' и эффективностью техники боя с применением облачных движений. Посетив все известные ему группы рукопашного боя в Симферополе, Гога отправился путешествовать по близлежащим городам Крыма, а потом в некоторые города вне Крымского полуострова. С каждым новым успехом мессианская жажда Гоги возрастала, и он даже начал агитировать меня делать то же самое, поскольку, как он был уверен, именно для такой судьбы готовил меня Ли. После нескольких попыток объяснить “мессии”, что учение “Спокойных” предназначено для самосовершенствования и внутренней гармонии, а не для того, чтобы бить морды представителям других стилей, я лишний раз убедился в том, что человек слышит только то, что он хочет, и в случае необходимости просто выдумывает то, что ему хотелось бы услышать. Так что я оставил Гогу в покое, и только с возрастающим интересом выслушивал очередные отчёты о его подвигах во имя “нашей школы”. Моё нежелание насаждать учение Шоу-Дао с помощью кулаков Гога расценил как отступничество и трусость, и, хотя в общении со мной он продолжал оказывать мне уважение, как учителю, за моей спиной он поговаривал о том, что я слишком слаб для того, чтобы распространять Учение по свету, и ему, бедолаге, приходится отдуваться за двоих. В правильности выбранного пути Гогу окончательно убедило видение, явившееся ему средь бела дня на пороге собственного дома. По залитому солнцем дворику к Гоге приблизилась фигура невысокого корейца, в котором тот сразу же, повинуясь внутреннему голосу, признал Ли, моего Учителя. — А вы, молодой человек, тоже интересуетесь нашей школой?—с восточным акцентом поинтересовалось видение. Онемевший от почтения Гога, заикаясь, подтвердил свою верность и преданность идеям Шоу-Дао, и кореец, сказав что-то вроде: — 92 —
|