|
В отличие от мамы, остальные жители пребывали в убеждении, что между чёрным и белым существует широкий спектр всевозможных оттенков серого цвета, и вместо готовности умереть, отстаивая абстрактные принципы коммунистической морали, демонстрировали понимание того, что если хочешь жить хорошо, нужно уметь приспосабливаться. Иногда у меня создавалось впечатление, что моя семья была единственной во дворе, действительно живущей на одну зарплату. Прочие обитатели, подобно обществам, существовавшим на ранней стадии развития феодализма, процветали за счёт натурального обмена. Каждый приносил с места работы всё, что был в силах вынести. Живущий под лестницей мясник регулярно радовал друзей и знакомых свежими кусками мяса. Его он обменивал на пояса, кошельки и обрезки кожи, которыми снабжал двор дядя Вася с кожгалантерейной фабрики, или на консервы, которые дядя Коля доставал на консервном заводе имени Первого Мая. Тётя Нюра из продуктового магазина приносила всё, что поддавалось разбавлению. Если бы можно было разбавить колбасу, она разбавила бы и её. Она выносила продукты много лет, ни разу не попавшись, и была. так сказать, несуном-ветераном, но, как известно, даже профессионалы иногда совершают промахи, и она прокололась на нелепой случайности: внезапно нагрянувшая ревизия наткнулась на записку: 'Маня, творог не разбавляй, я уже разбавила.”5 Пару раз в неделю с соседнего двора заходила толстая весёлая хохлушка тётя Зоя с кондитерской фабрики, обменивая шоколад на прочие материальные ценности. Народ подхалту-ривал и промышлял левыми заработками и кустарным производством. Но. как ни странно, вся эта нелегальная деятельность ускользала от бдительного ока мамы. Или соседи, испытывающие священный трепет перед её непримиримой ненавистью к паразитам, расхищающим социалистическую собственность. очень хорошо конспирировались, или же мама подсознательно не хотела замечать пороков столь боготворимого ею строя и столь любимого ею двора. Когда я впервые принёс с уборки урожая несколько килограммов яблок, мама, заподозрившая, что фрукты мне достались не совсем честным путём, учинила скандал, по накалу страстей не уступающий монологу Тараса Бульбы, обвинявшего сына в измене родине, и мне пришлось уверить её. что яблоками меня поощрили за передовую работу. — Я горжусь тобой, сынок, —сказала мама. —Я сделала всё, чтобы ты вырос честным человеком, и я не переживу, если ты свернёшь на кривую дорожку. — 170 —
|