Страшный советник. Путешествие в страну слонов, йогов и Камасутры

Я охотно согласился, и мы вышли на улицу.

– Ах, как вкусно пахнут эти кебабы! – воскликнул Бадринатх, когда мы с ним поравнялись со входом в харчевню. – Иногда я жалею, что я брахман, а не мусульманин, вроде тебя, с каким удовольствием я бы их попробовал! Искушение!

– В самом деле? – поинтересовался я, заходя в харчевню. – А ты уверен, что тебе всегда удавалось преодолеть это искушение? Может быть, когда тебя никто из своих не видит, ты их заглатываешь, как голодная утка?

– Клянусь Кришной! Ты возводишь на меня напраслину! – возмущенно сказал Бадринатх. – Я брахман и останусь им. Ты же знаешь, что брахманом становится только тот, кто прошел через длинную и мучительную цепь перерождений, побывав в самых разных, подчас низменных, воплощениях. Неужели ты думаешь, что теперь, достигнув моего нынешнего высокого положения, я окажусь таким дураком, чтобы начинать все сначала, осквернившись куском жареного мяса?

– Как знаешь! А я сейчас куплю себе целое блюдо этих кебабов, ибо их аромат удивительным образом возбудил мой аппетит.

Через несколько минут я погрузил пальцы в блюдо с грудой кебабов, которое поставил передо мной хозяин, отведал их и… чуть не задохся от жгучего вкуса.

– Мой друг! – обратился я к хозяину, как только смог перевести дух. – Твоими кебабами впору шайтана кормить, ибо только он смог бы их проглотить. Воистину, мне понадобится медная глотка, чтобы съесть еще хоть кусок!

– Прошу прощения! – стал извиняться хозяин, согнувшись в низком поклоне. – Я выходил из харчевни на несколько минут, и, надо думать, пока меня не было, моя дочка немного переложила перца в кебабы. Сейчас я подам вашей милости божественный прохладный шербет, почти такой же, которым праведники угощаются в раю, и он остудит ваш благородный рот.

– Не забудь, кстати, захватить и кальян! – приказал я. – Он поможет мне прийти в себя после твоего угощения.

Я обнаружил, вернувшись к отцу, что Мохан Дас уже прибыл туда в сопровождении сахукара, нескольких носильщиков и десятка людей свирепого вида, которые держали в руках сабли и мушкеты с зажженными фитилями. Я уставился на них в недоумении.