Разговоры с сыном: пособие для неравнодушных отцов

Казалось бы, зачем создавать себе столько трудностей, и ломать ногти, когда можно пользоваться собственным бензобаком проще, в штатном режиме, и бензин получить по первой просьбе. Но здесь, видимо, привыкли каждую просьбу обставить так, как будто бы мне самому это надо. Вот она – деревенская смекалка.

Результат важен во всяком.

12.6. Повседневная жизнь, праздники

Практически каждая деревня в округе имеет свой «день деревни», а ряд крупных поселений еще и свои ярмарки, с периодичностью раз в год. Время проведения и тех, и других – в основном летние месяцы от конца июня до конца августа.

Я участвовал во многих таких днях. Вот что, на мой взгляд, интересно.

Собираются трапезничать на маленьких столиках, невольно, чтобы разбавить компанию, попадаешь между какой‑нибудь необъятной матроной и ее мужем, и еще какая‑то матрона почтенного возраста садится непременно, напротив.

Мужчина, с которым вроде бы и можно поговорить – ни штатский, ни военный, русский, местный, но все же одет в камуфлированные брюки и подстать им такую же куртку, так что для полного «контрактника образца 2000 года» ему не хватает недельной «небритости», уставного нижнего белья, ботинок‑берцев и головного убора с кокардой. И это все одеяние он придумал, не смотря на праздник. Так здесь одеваются весьма многие мужчины, разнящиеся меж собой разве что телосложением, «стеклянными» глазами, да выражением лиц.

И вот женщины начинают рассказывать местные сплетни, да небылицы, немало сдобривая речь специфическими словами, вроде «онодась», «пошто», «той‑то год» или, скажем, «уповод». Мужчина изредка поддакивает им, но сидит смирно.

Говорят, говорят между собой, посмеиваются над кем‑то, иногда посматривают на меня, а я, не сделавший вроде бы ничего худого, акромя того, что занесся в этот богом забытый край, краснею и молча уписываю шашлык.

Изредка вмешиваюсь я в сей своеобразный разговор, дожидаясь в нем паузы, как ни сделал бы ни один местный (не принято).

Мне отвечают учтиво, но без особой охоты, и опять начинают говорить меж собой, не потому, что мною пренебрегли, а скорее потому, что опять обо мне забыли, как о человеке не их круга.

Бывает и иное. Нередко мужчина или его спутницы оказываются дальними родственницами жены и тещи. Что же тогда?

Обязательные натужные разговоры вроде как с маленьким ребенком от неопределенного лица:

«Ой, как мы выросли…», «косая сажень в плечах», «щеки – кровь с молоком» переходят непосредственно в вечный и «албанский» вопрос, будоражащий все местное население – «ну, надо же, как вы сюда приехали, я бы никогда не стала (не стал) менять город на деревню», «и надолго ли?», «когда назад собираетесь?». А то бывает, на следующей же нежданной встрече, если у меня не прошла еще охота лезть в столь колоритный народец, опять спрашивают об одном и том же, непременно прибавляя: «мне что‑то лицо ваше знакомо, я вас где‑то видела».