|
Озадаченный, подошёл я к двери и, щёлкнув замком, распахнул её створки. На улице, пустынной в оба её конца, никого не было. Я недоумевал: что всё это значит? Кто стучал троекратно в дверь? Бдения ночного охранника — штука скучнейшая. Время тянется медленно-медленно. Коротать долгие ночи помогали мне книги, а также старинный рояль фирмы Беккер, стоявший в холле второго этажа. Надо вам тут сказать, что я никогда не учился в музыкальной школе и играть не умею — во всяком случае, в привычном смысле этого слова. Поэтому то, чем я по ночам занимался, сидя за роялем и нажимая пальцами на клавиши с отодранными костяными накладками, скорее следует назвать звукоизвлечением. Я произвольно касался клавиш подушечками пальцев, добиваясь одного — чтобы плывшие по зданию аккорды резонировали с моей душой. Иногда поздним вечером забредали ко мне «на огонёк» в пустой Дворец пионеров мои приятели. Так вот, те из них, кому доводилось слышать мою игру, спрашивали, что это за пьеса и кто композитор. Они отмечали какое-то, по их словам, особое умиротворяющее или, наоборот, тревожащее воздействие, которое испытывали, слушая мои «упражнения». Что я мог ответить им? Я говорил, мол, это импровизация... Наступила очередная ночь моего дежурства — следующая после той, когда неведомо кто трижды громко стукнул в стеклянную дверь Дворца. В заведённое уже для этого дела время — вскоре после 22 часов — уселся я за рояль, заранее предвкушая ту релаксацию, которую должно было принести мне уединённое музицирование. В холле было полутемно. Света я не зажигал. В некотором отдалении, возле окна, горой была сложена новая мебель, закупленная намедни дирекцией Дворца пионеров... Я уронил руки на клавиши, но сначала ничего путного у меня, как обычно, не получилось. Пальцы должны были разойтись, должна была установиться тончайшая обратная связь между моей душой и руками. Постепенно, однако, вошёл я в транс, и полилась музыка, освобождавшая от стеснения в груди. Я закрыл глаза, продолжая наигрывать вслепую, и полностью расслабился. Это было похоже на глубокую медитацию. И вот в какой-то момент я явственно услышал, как мебель, наваленная горой у окна, словно бы сама собой задвигалась. Опешив, я отдёрнул руки от рояля и прислушался. Нет, мне, наверное, послышалось... И звуки музыки опять полились из-под моих пальцев. Гора мебели ожила вдруг вновь. Там что-то зашуршало, заёрзало, раздвигая столы и стулья. Что-то очень и очень крупное. Это были не мыши! Испугался ли я? Ещё бы. Да я просто похолодел. В страхе перед тем, что в ответ на моё неловкое резкое движение та неведомая тварь может кинуться на меня, я как можно тише привстал со стула, вышел из-за рояля и медленно попятился к двери, ведущей в коридор. А потом стремглав кинулся по широкой беломраморной лестнице со второго этажа вниз на первый. — 179 —
|