|
— Но зачем?! — Чтобы он постоянно взаимодействовал с вашей биоэнергетикой, с вашим неповторимым личным информационным полем... А вечером вновь наденьте поясок на голое тело. И повторяйте эту процедуру в течение семи дней. Не забудьте сообщить мне о результатах эксперимента, договорились? А теперь вернёмся ненадолго ещё раз к описанным выше событиям. Когда стены в квартире были обрызганы предположительно святой водой почтенного возраста, этот акт, по всей видимости, растревожил гадюшник нечистой силы, свившей своё гнойное гнездо в том доме. "Немецкий солдат" тут же возник на пороге спальни и стал давить женщине на психику: "Всю ночь простою над тобой." Так вот, по аналогии. Стоило Александре сшить и освятить в церкви поясок, а затем надеть его перед сном на себя, как "немецкий солдат" не замедлил бурно отреагировать на это. Он в ту же ночь припёрся вновь, бухая сапожищами. "Солдат" замер в дверях спальни и сочным своим, гулким баритоном произнёс фразу, которая требует некоторых пояснений: — Хоть сто икон развесь, хоть сто молитв прочитай, а пояс сними. Вероятно, он хотел сказать, что иконы, развешанные на стенах квартиры, не являются для него той преградой, которую нельзя преодолеть. Тот же самый смысл он вложил, как я понимаю, и в слова "Хоть сто молитв прочитай". Чтение молитв также не сможет воспрепятствовать "солдату" навещать дом Александры, когда ему того захочется. А вот зато слова "Пояс сними", произнесённые, как утверждает Холошенко, с угрозой, несли в себе оттенок смысла с явно противоположным содержанием. Незваный гость требовал, чтобы женщина сняла с тела поясок. Не потому ли, что тот чем-то мешал "солдату"? Затруднял, допустим, некое психоэнергетическое взаимодействие с Александрой, которое до сего дня осуществлялось без особого труда? И не потому ли "солдат" примчался к ней в ту же самую ночь, когда она впервые надела поясок, что учуял из своих невозможных запредельных далей — женщина поставила вокруг себя непроницаемый защитный блок? — Не сниму! — мысленно сказала Александра. — Нет, сними, — вслух отозвался "солдат". — А вот не сниму. — Сними. — Не сниму. И так они препирались до шести часов утра... Как это бывало и раньше, ровно в шесть часов "немецкий солдат" растаял в воздухе. С того дня прошло два года. Огненные шары в доме Холошенко больше не летают. Невидимый давитель перестал посещать тот дом. "Немецкий солдат" не подаёт вестей о себе. Вот такая, стало быть, история. Или, как любил выражаться наш замечательный прозаик Михаил Зощенко, вот такой мелкий случай из чужой личной жизни. — 138 —
|