|
Щедро вознаградил его и Людовик — пожаловал чин драгунского поручика и осыпанную бриллиантами золотую табакерку со своим портретом. А сестрица шевалье словно сквозь землю провалилась. Впрочем, и Бестужеву было уже не до нее, он уступил пост канцлера Воронцову, а тот дружески вел переговоры с д’Еоном, вновь навестившим Россию с дипломатической миссией. Затаившаяся Луиза, однако, не пропала. На ее брата сыпались милости короля за услуги, оказанные в России: орден Святого Людовика, ежегодная пенсия в 2000 ливров, частые аудиенции, похвальные отзывы о его статьях, посвященных России, назначение сначала резидентом в Петербург, потом — тайным агентом при посольстве в Лондоне… И вот тогда?то в обществе (не парижском, а лондонском) объявилась постаревшая и скорбная Луиза, теперь не де Бомон, а д’Еон. Одновременно куда?то исчез ее брат. Она отвечала любопытствующим, что он в отлучке, что у него — недоразумения с королем, который обвинил Луи в растрате посольских денег, когда на самом?то деле казна задолжала ему 317 тысяч ливров, и он теперь пытается получить их у Версальского двора. Ее слушали с сочувствием, но, отвернувшись, иронически улыбались, потому что всеведущие светские сплетники в подробностях рассказывали: да, д’Еон действительно проворовался, после чего предъявил правительству финансовые претензии, за невыполнение которых грозил обнародовать имеющуюся у него секретную переписку между Людовиком и Елизаветой Петровной. Король поручил знаменитому писателю Бомарше переговорить со своим бывшим любимцем и изъять у него бумаги, могущие испортить отношения с Россией. Но д’Еон упрямился, требовал денег, и Людовик согласился в обмен на документы выдать приличествующее вознаграждение, но с условием — отныне и до смерти кавалеру д’Еону в память о перевоплощении в девицу Луизу де Бомон носить женское платье. Он условие принял, вроде бы потешаясь над ним. А далее случилось странное: экс–д’Еон уже и сам заявлял о своей принадлежности к женскому полу и даже хвалился тем, что, находясь в армии, участвуя в сражениях, где был ранен в правую руку и в голову, среди военных людей сумел сохранить такое хрупкое добро, как девичье целомудрие. Потом вдруг жаловался: женская одежда несообразна с его полом, вызывает насмешки над ним. Узнав о кончине Людовика XV, он обратился к Людовику XVI: «Ваше величество, отмените указ предшественника хотя бы потому, что у меня нет никаких средств для снабжения себя таким дамским гардеробом, какой долженствует иметь при моем общественном положении». В ответ был сделан срочный заказ лучшей королевской модистке, и д’Еон, облачась в эти наряды, выглядел изящной щеголихой. — 242 —
|